Худой мужчина. Окружной прокурор действует
Шрифт:
— Молодежь! — Улыбка исчезла. — Немножко?
Я кивнул.
Гилберт, которому явно хотелось задать мне новый вопрос, не проявлял никакого интереса к разговору своей матери со мной.
Мими еще раз улыбнулась и сказала:
— Жаль, что она вас и вашу жену так обременяет, но мне как-то полегче стало, когда узнала, что она у вас, а не неизвестно где. Когда вы вернетесь, она уже успокоится. Так будьте добры, отправьте ее домой. — Она налила мне коктейль. — Вы к ней уж очень добры.
Я промолчал.
Гилберт
— Мистер Чарльз, а преступник — я хочу сказать, профессиональный преступник — обычно?…
— Гил, не перебивай, — сказала Мими. — Так вы ее отправите домой? — Держалась она очень мило, но всё же была, как сказала Дороти, «французской королевой».
— Она может остаться, если захочет. Норе она по душе.
Она погрозила мне согнутым пальцем:
— Смотрите, не испортите мне ее. Полагаю, она вам всякой чепухи про меня наговорила?
— Что-то про какое-то избиение.
— Ну вот, — сказала Мими с таким самодовольным видом, будто уже сумела доказать нам свою правоту. — Нет, Ник, придется вам все же послать ее домой.
Я допил коктейль.
— Ну же? — сказала она.
— Она может остаться, если захочет, Мими. Нам с ней неплохо.
— Это просто смешно. Ее место дома. Желаю, чтоб она дома была. — Она заговорила резко. — Она всего-навсего ребенок, нечего потакать ее глупостям.
— Я и не потакаю. Хочет оставаться — пусть остается. Голубым глазам Мими очень шло злобное выражение.
— Она мой ребенок, и она несовершеннолетняя. Вы были к ней очень добры, но сейчас вы не добры ни ко мне, ни к ней, и я этого не потерплю. Если вы ее домой не отправите, я приму меры, и она будет дома. Мне бы не хотелось неприятностей, но… — Она наклонилась и медленно, отчетливо произнесла: — Она отправится домой.
Я сказал:
— Мими, вы хотите со мной подраться?
Она посмотрела на меня так, будто хотела признаться в любви, и спросила:
— Это угроза?
— Хорошо, — сказал я, — организуйте мне арест за похищение, соучастие в преступлении несовершеннолетнего и преступные намерения.
Вдруг она произнесла хрипло и яростно:
— И скажите своей жене, чтобы перестала лапать моего мужа!
Нора вместе с Йоргенсеном искала новую пластинку, и рука ее была у него на рукаве. Оба в изумлении посмотрели на Мими.
— Нора, миссис Йоргенсен хочет, чтобы ты не прикасалась к мистеру Йоргенсену.
— Извините, пожалуйста, — Нора улыбнулась Мими, затем посмотрела на меня, придала лицу крайне искусственное выражение озабоченности и сказала с той интонацией, с какой школьник читает стихи: — Ой, Ник, ты такой бледный. Ты перенапрягся, конечно, и теперь у тебя будет рецидив. Я прошу прощения, миссис Йоргенсен, но кажется, я должна буду отвезти его домой и сразу же уложить в постель. Вы
Мими сказала, что извинит. Все сделались необычайно любезны. Мы спустились и поймали такси.
— Да, — сказала Нора. — Договорился до того, что без обеда остался. Что теперь намерен делать? Отправиться домой и поесть в компании Дороти?
Я покачал головой:
— Часок-другой я не прочь побыть без Винантов. Поехали в ресторан Макса — улиток хочется.
— Давай. Узнал что-нибудь?
— Ничего.
Она задумчиво сказала:
— До того этот тип красив, просто срам какой-то.
— А что?
— Это же просто большая кукла. Срам какой-то.
Мы пообедали и вернулись в «Нормандию». Дороти не было. Мне показалось, что я этого ожидал. Нора прошлась по комнатам, позвонила администратору. Записки нам не оставляли и передать ничего не просили.
— И что теперь? — спросила она.
Еще не было десяти.
— Может, ничего, — сказал я, — а может, и что угодно. Я так полагаю, что она явится в три часа ночи, вдрызг пьяная и с пулеметом, купленным в «Чайлдсе».
Нора сказала:
— А ну ее к чертям. Влезай-ка в пижаму и ложись.
XI
На другой день около полудня, когда Нора позвала меня, бок болел гораздо меньше.
— Полицейский, тот самый, который мне приглянулся, хочет поговорить с тобой, — сказала она. — Как самочувствие?
— Ужасно. Должно быть, лег трезвым. — Я отпихнул Асту и встал.
Когда я вошел в гостиную, Гилд поднялся со стаканом в руке и улыбнулся во всю свою широкую рыжую физиономию:
— Ну, мистер Чарльз, сегодня вы молодцом.
Я пожал ему руку, сказал, что да, мол, чувствую себя неплохо, и мы сели.
Он добродушно нахмурился:
— И все-таки, ни к чему было меня обманывать.
— Обманывать?
— Конечно. Бегать по гостям, в то время как я отложил нашу беседу, чтобы дать вам прийти в себя. Вот я и решил, что надо бы зайти к вам с утренней поверкой.
— Я не подумал, — сказал я. — Извините. Видели, какую телеграмму я получил от Винанта?
— У-гу. Мы ищем концы в Филадельфии.
— Теперь насчет пистолета, — начал я. — Мне…
Он остановил меня:
— Какого пистолета? Нет никакого пистолета. Мушка сбита, внутри все проржавело, ничего не работает. Если кто-то ухитрился из него выстрелить за последние полгода, то я — папа римский. Не будем тратить время на этот лом.
Я рассмеялся:
— Теперь все ясно. Я его отобрал у пьяного, который уверял, что купил его в кабаке за двенадцать долларов. Теперь я ему верю.
— Ему так когда-нибудь мэрию продадут. Откровенно, мистер Чарльз, вы ведете дело Вулф или нет?