Художественный свист. Пьесы
Шрифт:
ПЕТР. Что гадать? Увидим.
Пауза.
ИЛЬЯ. Скажи мне: есть там среди вас простые нормальные люди?
ПЕТР. Где?
ИЛЬЯ. В ФСБе.
ПЕТР. Конечно.
ИЛЬЯ. Ну, например, кто может обсуждать чего хочет, а не чего позволено?
ПЕТР. Безусловно.
ИЛЬЯ. А порядочные?
ПЕТР. Вне сомнений.
ИЛЬЯ. Да? Ну, кто не подслушивает разговоры? Не интриганит? Не читает чужие письма?
ПЕТР. Ты дитя, большое дитя.
ИЛЬЯ. Наверное, мое понимание порядочности отличается от вашего.
ПЕТР. Все люди ведут себя по-разному.
ИЛЬЯ.
ПЕТР. Может, хватит?
ИЛЬЯ. Потерпи, я двадцать лет ждал подобный разговор, я просто хочу понять… На эту тему ведь нет собеседников – свободная страна, свободные люди… Вот ты со своей работой не можешь приехать к отцу на похороны…
ПЕТР. Я был в командировке.
ИЛЬЯ. И помочь с деньгами на операцию…
ПЕТР. Там же оставалось… немного?
ИЛЬЯ. О, ты редко бываешь в России!
ПЕТР. Меня никто не просил.
ИЛЬЯ. Позвонить хоть раз в месяц, узнать как дела? Обычные люди, Петя, просто набирают телефонный номер и спрашивают: «Папа, как твои дела?»
ПЕТР. Что ты хочешь?
ИЛЬЯ. Ты женат, но с женой вы живете не просто врозь, а в разных городах и даже в разных странах…
ПЕТР. Тебе не надоело лезть в душу?
ИЛЬЯ. Откуда же появиться вашим детям?
ПЕТР. Ты плохо слышишь?
АЛЛА
ИЛЬЯ. У тебя все не как у людей, ты даже свою собственную жизнь поставил с ног на голову!… Я схожу с ума, Петя, это недоступно моему пониманию: почему тогда в нашей жуткой стране с вами не только не спорят, но наоборот – заискивают и стремятся вам подражать? Уже давно понятно, что кроме денег и власти вас не интересует больше ничего, что вам плевать на всех пенсионеров и учителей вместе взятых, как тебе на папу! Когда же, наконец, этого джинна заткнут обратно в бутылку? Когда вы займете место, изначально для вас предназначенное – ассенизаторов от государства? Когда вы будете для людей, а не наоборот? Когда-нибудь в этой стране серьезный человек сможет состояться только потому, что он профессионал, а не потому, что нужно с вами договориться?… Меня от вас тошнит. Я хочу жить так, чтобы вас не видеть и не слышать. Я не хочу работать рядом с твоими коллегами, в одном с вами, так сказать, коллективе. Твой душевный покой не надо приобретать за мой счет. Еще раз предлагаю деньги за квартиру поделить пополам.
Пауза.
ПЕТР. Друг Аркадий, не говори красиво!
ИЛЬЯ. Когда это ты успел столько прочесть?
ПЕТР. Я цитирую папу.
ИЛЬЯ. Мы с ним часто спорили о политике. Однажды он сказал: «После твоих слов я в гробу переворачиваюсь!»
ПЕТР. Он сам это придумал?
ИЛЬЯ. Не знаю.
ПЕТР. Здорово! А у меня любимая его фраза: «Продай последние штаны, но будь богатым человеком!»
ИЛЬЯ. Этого я не слышал.
ПЕТР. Наверное, он рассказывал нам разное. Как ты думаешь, он сочинял?
ИЛЬЯ. Не исключено, он был очень талантлив.
ПЕТР. Он часто с гордостью говорил: «Я – шестидесятник!»
ИЛЬЯ. Да, папа был неординарный человек…
ПЕТР. Он всегда мечтал, чтобы я работал в органах…
ИЛЬЯ. Что? (Илья сильно растерян.)
ПЕТР. И был счастлив, когда это случилось…
Небольшая пауза.
Давай выпьем? Или ты все?
ИЛЬЯ. Что ты сказал?
ПЕТР. Я предложил выпить. С папиной подачи за всех за нас живущих. Давай!… Прекрати таращиться! Ты будешь пить?
ИЛЬЯ. Этого не может быть!
ПЕТР. Ну-с, чем закусим?
ИЛЬЯ. Как же так?
ПЕТР. Рыба кончилась, остался хрен… Будь здоров! (Выпивает.)
ИЛЬЯ. Ты лжешь!
ПЕТР. Зачем бы? Он ведь и мой отец.
ИЛЬЯ. Ты утверждаешь, он был…
ПЕТР. Я ничего не утверждаю. Я знаю, что был он веселым общительным человеком, который знал если не полстраны, то пол-Москвы точно. Который располагал к себе после первых трех фраз. Который умел дружить. Который входил в любой кабинет и мог со всеми обо всем договориться. И если бы не эти его умения, сидеть бы тебе не пересидеть, а не служить два года. (Кричит.) Кто тебя заставлял лезть в это дерьмо? Что ты еще умеешь, кроме как обсуждать мировые проблемы? Чем ты можешь заработать?… Я очень хорошо помню, как ты вернулся из армии. Мама много раз говорила отцу, чтобы он пригласил тебя к нам, потом уже и с Леной, и с ребенком. А он – нет, Илья плохо повлияет на Петю! И я только сейчас понимаю, как он был прав, потому что такого упрямого барана днем с огнем не сыскать. Система ему не нравится! И что теперь? Повеситься? Это я хочу, это не хочу, но деньги мои, и вы мне их отдайте!… Ты очнись, историк: получить квартиру в восемьдесят квадратов, да в центре Москвы, да в те годы – это что, за красивые глаза? Будь тогда последователен и честен, возьми, да и откажись от неправедно нажитого!… Нет?… Не хочешь?…
Пауза.
Струделя нет, чай пить не буду. Надо с Ленкой попрощаться. (Кричит.) Лена!
Входят ЛЕНА и НАСТЯ.
ЛЕНА. Мальчики, что вам принести? А мы с Настей попили на кухне чай… с тортиком… Вполне приличный тортик… Настя говорит, хрущевки точно будут сносить… а сталинские дома пользуются очень большим спросом…
ИЛЬЯ. А-а-а-а-а…
ЛЕНА. Что такое?
ИЛЬЯ. Как здесь можно жить?… Где брать на это силы?… Ведь все было со мной… Не в кино и не в прошлом веке, как они научились говорить, а со мной!… Я не старый человек… мне только сорок три года… Как здесь можно жить?…
Небольшая пауза.
Подожди, Петя!… Хоть ты и не любишь… я хочу показать тебе… кое-что…
ИЛЬЯ подходит к проигрывателю и поворачивается к ПЕТРУ, ЛЕНЕ и НАСТЕ лицом.
Выступает…
ЛЕНА. Илюша, это никому не интересно!
ИЛЬЯ. Почему, Лена? Это же… папин номер!… Выступает (внезапно что-то вспомнил) … стоп, как же…
ИЛЬЯ бросается к шкафу и достает оттуда старую косоворотку.
Надевает ее. Становится на свое место.
Выступает… Илья Трахтенбройд! (Ставит пластинку.)