Художник с того света
Шрифт:
Глава 10. Черный лебедь
Труднее всего исцелить ту любовь, которая вспыхнула с первого взгляда.
Жан де Лабрюйер
Песок хрустит под ногами. Он крупный и белый, волна кристально чистой воды играется с ним. Солнце недавно проснулось и греет своими мягкими лучами. Метрах в десяти от кромки моря густые зелёные джунгли словно вышли полюбоваться белым пляжем и спокойным океаном. В моих руках картина «Смерть бедного человека» – по-прежнему манящая, вызывающая восторг на
– Не бойся. Стань маленькой песчинкой, и тогда волна не сможет тебя раздавить. Никто не сможет.
Это говорит девочка лет шести, в белом платьице и кедах. Я внемлю её словам и становлюсь совсем крошечным. Моя нога стоит рядом с небольшим камнем, на который накатывает обычная волна. Вытягивая песок из-под ноги, волна отходит.
– Вот видишь, в чем секрет: чтоб стать большим, нужно сначала стать маленьким. – Девочка начинает озорно смеяться. – Видел бы ты себя сейчас. Трясёшься, словно испуганный мальчишка. А что у тебя там? – Она показывает на холст.
– Картина!
– Ты глупый. Я вижу, что картина. Что там изображено?
Я развернул картину к ней. Взгляд девочки стал серьёзней, и она принялась изучать полотно.
– Не совершенство, но уже близко. Ты можешь лучше.
– Нет, ты не права, девочка, это совершенство!
– Не спорь со мной, я знаю лучше.
Мне хотелось продолжить спор и доказать этой маленькой вредине, что шедевра, подобного этому, в мире нет и не будет, но девочка спасла меня, поэтому пришлось согласиться.
– А что это за остров и кто ты?
– Я хозяйка, а это остров счастья. А кто ты? Ты художник?
– Я?.. Я даже и не знаю. Но у меня много картин.
– Ты же прекрасно знаешь, что они не твои. Ты обманщик? – Девочка начала хмуриться, и тучи вновь показались на горизонте.
– Нет, постой, не злись. Честно сказать, я сам еще не понимаю, как я их написал.
– Это правда. Вижу по тебе, врать совсем не умеешь. – Небо между тем вновь стало высоким, голубым и радостным.
– Скажи мне, художник, а как ты оказался на моём острове?
– Я не помню, возможно, вынесло волной.
– Это странно, ты первый из людей, кого я тут встретила.
– А ты одна здесь живешь?
– Да.
– А где твои родители?
– Мой отец океан, а мама вон та звезда. – Она указала на бездонное синее небо, на котором виднелась яркая звезда. – Знаешь, художник, а ты похож на океан, не глубокий, правда, – девочка рассмеялась заливистым смехом. – Ты теплый океан, а я, когда вырасту, стану звездой. Её огромные голубые глаза сливались с небом.
– А знаешь что, художник? – деловито спросила маленькая богиня острова.
– Что? – улыбнулся я.
– Я знаю один секрет.
– Откроешь мне его?
– Только тебе.
– Хорошо… Ты можешь написать картину, что будет подобна Вселенной, а твоё имя будут помнить, когда от нашей планеты останется горстка звёздной пыли.
– Это и есть твой секрет?
– Нет, секрет в том, что, – она стала грустной, – заплатить за это придется жизнью…
Зазвонил телефон, и я проснулся. Это был Рафаэль.
– Алло, Модильяни! Спишь? Звоню напомнить – не задавай никому лишних вопросов, не выпытывай у персонала о Хозяине, а наш вчерашний разговор пока только между нами. Это всё. Наслаждайся жизнью и жди дальнейших распоряжений!
Рафаэль был в хорошем настроении. Горячий кофе придал мне бодрости, а Рафаэль – уверенности. Кот же просто вцепился в ногу и прокусил кожу. «Вот же гад, вечно так», – подумал я.
Запах кофе медленно расплывался по комнате. К ароматному кофе шло три изысканных эклера, каких не купить в магазине, ведь это произведение искусства. Человек, испёкший их, – маэстро, мастер и колдун в одном лице. Виктор бережно наполнял мой холодильник изысканными блюдами с барского стола. Запасы дорогого вина и водки пополнялись исправно, впрочем, как и распивались.
Кот уселся на окошке и принялся умываться после вкусного завтрака. А у меня из головы не выходило сновидение. Было ясно, что это не обычный сон и что моя жизнь полна странностей, а я немного схожу с ума. Этот звонкий смех и огромные голубые глаза – маленькая девочка, казалось, обратилась таковой, чтобы скрыть свою истинную внешность. Сейчас, глядя из настоящего на себя в прошлом, наслаждавшегося прекрасным завтраком, я понимаю, какие же мы все слепцы перед своим будущим.
Ощущение легкости и гармонии проникало в меня с утренними лучами.
– Ты не против, если я отправлюсь изучать сад, Автобус? Слышал, что сказал вчера Рафаэль? Наш с тобой сад – точная копия этого. Но если там, на нашей далёкой даче, я чувствовал синхронизацию со своими воинами, то здесь совсем другое. Здесь они смотрят, изучают меня. Но я точно знаю, что если захочу, они подчинятся, как подчинились те три ведьмы. Кстати, а что это вообще тогда было – явь или сон? Из-за череды событий я как-то позабыл о той карнавальной ночи. Удар головой о камень точно был, шрам всё время со мной, а вот дальнейшее? Москва, музей, доспехи… этого точно не могло случиться в реальности. Но странно, что я чувствую эти доспехи. Подожди, кот, сейчас кое-что сделаю, я уверен, что увижу их на себе.
Быстренько пошарив в рюкзаке, я достал свои запасы грибов и принял дозу, чуть большую, чем обычно. Часовая стрелка настенных часов ускорилась и повторяла ритм моего сердца. Автобус, как и в былые времена нашего затворничества, с интересом смотрел на меня. В момент изменения сознания он словно изучал реакцию, мысли и движения. «Ты опять так смотришь, кот? Знаю, уверен, контролируешь своего хозяина». Часы расплавились и стекали по стене, на их месте появились другие, старинные, с маятником. За часами поплыла штукатурка, стекла под пол, обнажив матерчатые красные обои. Тело стало легким и словно парило над полом, несмотря на тяжёлые доспехи. Так, стоп. Доспехи, они на мне, что и требовалось доказать. «Ты видишь, Автобус, ты это видишь? Я в доспехах! Я так рад». Неожиданно два кинжала проткнули руку. Кот вцепился в тыльную сторону ладони. Это привело меня в чувство, и эйфория плавно сменилась задумчивостью. «Я понял, понял. Концентрируюсь на тебе, шерстяной подонок». Умные глаза Автобуса словно впились в моё сознание, стало полегче, и очертания комнаты стали прежними. «С доспехами понятно, перейдем к трём девицам. Я должен осмотреть место, где всё произошло». С этим твёрдым, как сталь, намерением я вышел из домика.