Художник
Шрифт:
Он нажал на сброс и открыл замок. За дверью стояли Ковач и Фаркаш.
– Что случилось? У нас в отеле пожар, наводнение, землетрясение и цунами одновременно?
– Кража!
– громко сказали они хором.
– И что? Какое это имеет отношение ко мне лично?
Снова затрезвонил коммуникатор.
– Бернат, я оденусь и приду к вам. Все.
– Коротко сказал Иржи.
– А пока я одеваюсь, умываюсь и чищу зубы, Ковач - готовь кофе, Фаркаш - докладывай.
Йожеф, как собачонка, пошел за Измирским в ванную
Где-то за полчаса до того, как господина Измирского начали с таким шумом поднимать, пришедший открыть выставку сменный наряд вневедомственной охраны обнаружил, что сигнализация отключена и одна из витрин взломана. Сразу поднялась паника, вызвали полицию, сообщили министру культуры, мэру города и стали разыскивать куратора выставки Эву Балог. Но коммуникатор женщины был вне зоны, а в номере она не ночевала. Полиция отправилась на ее городскую квартиру, но там тоже никого не было. И вот теперь ее ищут. Выставку опечатали и выставили охрану по периметру отеля.
– Что украли?
– поинтересовался Иржи, застегивая рубашку и, в принципе, догадываясь об ответе.
– Вы даже не представляете!
– Воскликнул Ковач, входя в спальню с двумя чашками кофе.
– Украли рубин, который описывался, как один из ценнейших экспонатов!
– Что говорит полиция?
– Пока неизвестно, но гостей просили не разъезжаться и полностью содействовать органам правопорядка.
Мужчины быстро втроем выпили кофе.
– Идите оба в коридор и ждите у двери. Я скоро.
Иржи выпроводил охранников, встал посредине гостиной и призвал свое внутреннее пламя. Оно тут же отозвалось, довольно протягивая свои язычки в пальцы рук и ног, голову, делая четче и объемнее зрение. Художник вытянул руку и внимательно просканировал гостиную. Следов черного огня здесь не было. Таким же образом он прошел по спальне, ванным, лоджии и подсобным помещениям. Потом сделал пламя невидимым для проявленного мира и спокойно вышел из номера, заперев его не только карточкой, но и поставив огненную преграду, приказав охранять периметр. Удивительно, но огонь беспрекословно ему подчинился.
Когда он зашел в апартаменты к Бернату и Эстер, то сначала молча все обошел, поставил защиту, прописав доступ только сидящим здесь людям, а только потом улыбнулся и обнял брата:
– Я так испугался! Думал, с вами что-то произошло!
– Поэтому ты тут бегал, как лунатик?
– Конечно! Ты который день меня поднимаешь, не дав выспаться? С тобой не только лунатиком, а красноглазым вампиром станешь! Госпожа Измирская!
– он поцеловал ручку польщенной этим обращением Эстер.
– Как спалось? Этот старый греховодник не очень безобразничал? За звездами на небо не лазил? Нет? Значит, незаметно подкралась старость!
Охранники тихо присели на диванчик в прихожей, а Бернат, позвонив в ресторан, заказал завтрак в номер всем сразу.
Эстер, разрумянившись, с тихой любовью смотрела на Иржи, а на нее смотрел Бернат и радовался, что женщина-мечта так по-матерински нежно относится к брату, а не виснет с объятиями на его шее. Иржи, говоря им двоим комплименты, думал о рубине и о том, что Эва начала готовить новый обряд, в котором ему отводится почетная роль нового донора или вечной батарейки.
Когда пришла девушка с тележкой, он сам лично ее встретил и, не пуская на порог, вместе с охранниками забрал завтрак.
– Ты чего чудишь?
– поинтересовался Бернат.
– Ты помнишь, о чем еще недавно мы с тобой говорили? Нет? Тогда просто будь аккуратней. А еще лучше, если вы с Эстер прямо сейчас уедете в свадебное путешествие недельки на две. Можно дней на десять. Думаю, к вашему приезду все уже утрясется.
– Все так серьезно?
– Да, братик.
– Тогда уедем вместе!
– От судьбы не убежишь, Бернат. Ее только можно под себя подмять. Либо принять то, что она приготовила.
– Значит, ты решил ввязаться в бой?
– Я - последний в роду, Бернат. И это - мое сражение. На мне всё, так или иначе, закончится.
– Лучше - иначе. Боже, да что за глупости ты говоришь!
– Вдруг разозлился Измирский - старший.
– Я окружу тебя охраной и ни одна мышь, ни одна муха не проскочит!
Госпожа Эстер, внимательно слушавшая их разговор, не выдержала:
– Иржи, тебе грозит опасность?
– Только быть повергнутым ниц к Вашим ножкам, леди!
Он томно посмотрел ей в глаза. Она покраснела.
– Иржи! Ай-яй-яй!
– Боюсь, боюсь! Леди, извините, но мой брат весьма суров. И если я не хочу получить по шее от этого здоровяка, мне надо держаться от Вас подальше!
Эстер улыбнулась:
– Мальчики! Вы мне зубки не заговаривайте! Я задала вопрос, но на него мне никто не ответил!
– Я тоже боюсь воровства. Мои эскизы, а тем паче, недописанный холст, стоят весьма приличных денег. Поэтому, дорогая Эстер, я прошу Вас, именно Вас, как менее импульсивного и более непредвзятого члена нашей семьи: возьмите их и уезжайте!
– О, если дело только в этом...
Бернат и Иржи мельком посмотрели друг на друга.
– Конечно!
– продолжил словесный хоровод Иржи.
– Для меня это безумно важно! Им тоже грозит опасность, которую я не в силах отвести. Я подожду полицию, а завтра - послезавтра приеду к вам. Помнится, вы хотели выбрать маленькое шале? Я уже представляю: заснеженный склон, теплое весеннее солнце, темный горный загар... Он безумно пойдет Вашей коже, прекрасная Эстер! Бернат! Заказывай рейс!
Бернат внимательно посмотрел на младшего брата. Где теперь тот утонченный, немного пьяный художник, промежду интрижками пишущий шедевры? Его маленький Иржик, не державший в руках ничего тяжелее мольберта?