Хулиганка и бунтарь

Килеева Виктория

— Эта революция готовилась давно. Ещё Распутин был тайным агентом Ленина и помогал ему в свержении Николая II. Он внедрился в царскую семью под видом экстрасенса и начал методично настраивать народ против царя. Когда революция всё-таки свершилась, Ленин первым делом отменил крепостное право и объявил крестьян пролетариями. Теперь крепостные сделались рабочими, то есть стали получать за свою работу деньги — крестьяне очень удивились, но обрадовались. Этим и объяснялась популярность дедушки Ленина среди простого народа. Так в России началась эпоха нэпа…

—

И власть Советов, — задорно подсказал историк.

— И это тоже, — весело согласился Хордин, наивно предвкушая лицезреть в своей зачётке «отл.».

Но Христофор Аристархович не посмел доставить ему такое удовольствие. Не трудясь что-либо объяснять, профессор с чувством влепил ему «неуд.».

Как человек с обострённой жаждой справедливости Андрей хотел написать жалобу начальнику института (он же по-граждански — ректор), но в последний момент у него не хватило храбрости.

Как-то в полночь от Кати Хетцер пришло смс:

«Андрей, завтра в три часа жду тебя около ЗАГСа в городе Екатеринбурге, на улице Сакко и Ванцетти, дом 105/1. С меня кольца».

Хордин замер в смешанных чувствах и на всякий случай уточнил:

«Катюша, это ты?»

«А кому ещё ты нужен в первом часу ночи?»

Он позвонил, но девушка не ответила.

«Катя, ты же шутишь?» — с надеждой написал Андрей.

«Представь себе, нет. Поторопись! У тебя осталось всего двенадцать часов. Я уже тут!»

«Где?!»

«В Е-бурге!»

«А почему ты вдруг решила выйти за меня замуж?»

«Потому что мне срочно нужен фиктивный брак. Моя двоюродная бабушка оставила мне наследство, которое я получу, только выйдя замуж. Я прилетела на похороны и за наследством».

«Понятно. А я думал, ты меня наконец-то полюбила».

«Хордин, ты чё разглагольствуешь? Бегом в аэропорт!»

Андрей сомневался, но уже не мог сидеть сложа руки. Он достал паспорт, подсчитал свои деньги и позвонил в авиакассу. Его нехитрых сбережений едва хватало на половину билета.

— Ребят, — обратился он к сокамерникам, заинтересованно смотревшим бокс. — Не одолжите мне… тыщ двадцать?

— А тебе зачем?

— Да я как бы… женюсь.

— А Настя знает?

— Зачем? Я же не на ней женюсь.

Одногруппники отвернулись от телевизора, моментально забыв о боксе.

— Логика есть, смысла нет. Так на что тебе деньги — на кольца или на костюм?

— На билет, — вздохнул Хордин.

— Куда?

— До Екатеринбурга. Она написала, что будет меня ждать на улице каких-то итальянцев.

— А ну покажи. — Сокамерники отобрали у него мобильный и, прочитав Катино смс, зашлись конским ржанием. — Орден, ты на дату глянь!

— А что, там какая-то ошибка?

— Это у тебя в мозгах ошибка, полный сбой системы. И как можно не знать о деле Сакко и Ванцетти? Мы его на юриспруденции разбирали.

Андрей взял в руки телефон — смс было доставлено первого апреля в 00:00.

На следующий день он получил от Кати смс:

«Ты где?»

«Катя, хватит издеваться, это уже не смешно», — с досадой ответил Андрей.

«Ты что, не прилетел?!»

«Конечно, нет».

«Андрей, ты такой невыносимо-предсказуемый. Я так и знала, что ты не способен на отчаянные поступки».

«Зачем совершать отчаянные поступки, если это была первоапрельская шутка?»

«При чём тут 1 апреля? Когда я отправляла тебе смс, в Е-бурге было ещё 31 марта! У нас 5 часов разницы!»

«Так ты что, действительно в Е-бурге?» — похолодел Андрей.

«А где ещё? Я же за наследством приехала. А тут такое условие. ХОРДА, МНЕ НУЖНО СРОЧНО ЗАМУЖ».

Хордин тяжело задумался и написал:

«Ну выйди за кого-нибудь другого — тебе же всё равно за кого. Нам ведь потом разводиться пришлось бы, правда? А если я на тебе женюсь, я уже не разведусь».

«Андрей, ты такой скучный. Тебя даже разыгрывать и то неинтересно…»

Хордин ощутил смесь облегчения и обиды.

«Разве можно такими вещами шутить? А как же твоя двоюродная бабушка?»

«У меня остались только двоюродные дедушки».

После практики Андрей зашёл к Волкодавам.

— Андрюша, с праздником! — воскликнула Ася. — Сегодня же твой день!

— Что?

— Первое апреля, День дурака.

— Да, меня уже поздравили…

Настя к тому времени выздоровела, но не стала от этого более приветливой.