Хутор Дикий
Шрифт:
– Кого прочат на его место?
– По слухам, Манюню…
– Буду рад за него! Хоть что-то меняется в лучшую сторону…
– Одна ласточка не делает весну, или как там… Инерцию нашей машины преодолеть невозможно. Сам понимаешь, какие требуются ресурсы… Их нет даже у президента. Хотя согласен, что это изменение к лучшему. Если оно состоится…
– Будем надеяться…
В понедельник Михаил так и не выбрался в Рябошапки. Зато побывал на межколхозной базе, что на окраине Рябошапок. Поездку нельзя было отложить,
В отделе кадров весьма положительно характеризовали Екатерину и Гавриленко. Когда речь зашла о Коренькове, сразу поинтересовались, что тот натворил. Когда Михаил ответил, что ничего пока, ответили так же: пока замечаний нет.
Напарницу Екатерины долго уговаривать не пришлось. Она сразу рассказала, что за Екатериной после обеда зашел Петр, и они ушли за проходную. Екатерина появилась на рабочем месте только после шести. Петра второй раз не видела. Еще она сказала, что такое, когда Екатерина покидает работу на три-четыре часа, случается почти каждое дежурство и такая напарница ей надоела.
“Получается, что эта парочка не имеет алиби на время убийства Алевтины. Допустим, они тайком вернулись на хутор, чтобы в доме Петра продолжить свидание, а их увидела Алевтина. Метель, сумерки и нет свидетелей… Чем могла закончиться такая встреча для Алевтины. Слишком дико и неправдоподобно, слишком мелкая причина для убийства…” – размышлял Михаил на обратном пути.
Он возвращался в прокуратуру, так как ему предстояло выполнить очень важную процедуру. Подследственная по делу о мошенничестве Гливкая закончила ознакомление с материалами следствия. Михаил должен был с ней встретиться в районном следственном изоляторе, чтобы завершить последние формальности перед судом.
В комнату для допросов вошла осунувшаяся женщина в помятом спортивном костюме “адидас”, скорее всего подделке.
“Мошенник одел мошенника”, – заметил и отметил мысленно Михаил. Неряшливый узел на затылке и отсутствие косметики на лице сильно старили ее. Теперь ей можно было дать все сорок, а не тридцать, как по документам.
– Что вы, начальник, смотрите на меня таким жалостливым взглядом. Пришили статью, а теперь льете крокодиловы слезы… – ответила Гливкая на приглашение сесть на табурет перед столом следователя.
– Вообще говоря, мой взгляд должен выражать недоумение. Чего вам не хватало, что вы затеяли эту авантюру?! У вас был дом, муж, дети, машина, пусть “Москвич”, а не “Мерседес”, наконец, капитал, достаточный, чтобы открыть небольшое, но честное дело…
– Вам этого не понять… Вам никогда не жить, как я жила два последних года… Поэтому и не понять…
– После десяти лет на нарах, вы будете другого мнения…
– Каких десяти?! Адвокаты обещают условно три года.
– По вашей статье не бывает условно. Минимум восемь с конфискацией имущества.
– Не набивайте себе цену…
– Мы с вами не на рынке. Никакой торговли нет и не будет… Давайте перейдем к делу. Ознакомьтесь
– А если не подпишу?
– Приглашу свидетелей, составим протокол. Это будет отягчающим вину обстоятельством.
Рабочий день во вторник начался с визита знакомой дамы. Она пришла в сопровождении секретаря Сафонова:
– Дмитрий Павлович просил неотложно принять! – тоном, не терпящим возражений, сообщила секретарша.
– Я не планировал эту встречу…– попытался отказать Михаил, но увидел только смятый сзади подол короткой юбки удаляющейся секретарши.
Галина Гонтарь с брезгливой улыбкой приблизилась к столу и села на стул для посетителей, не дожидаясь приглашения.
Густая волна знакомых парфюмерных запахов накрыла Михаила. Для Михаила с его тонким обонянием это было как удар по голове. Он считал, что духи у женщины должны ощущаться только на интимной близости. Природный вкус его жены Анастасии проявился в частности, в умении осторожно обращаться с косметикой и парфюмерией. Это тоже послужило той наживкой, из-за которой Михаил сразу попал на крючок. Хотя при взаимной влюбленности трудно сказать кто рыбак, а кто рыбка. Со временем роли могут меняться, но в данном случае Анастасия осознала свои чувства первая…
Михаил откинулся назад, насколько позволял стул и стенка за спиной:
– Чем обязан неожиданному визиту?
– Мы не закончили разговор по поводу службы сына в армии…
– Почему вас так беспокоит эта служба? Украина ни с кем не воюет. Потом, парень он крепкий, уже имеет хорошую военную профессию… Будет водить “Урал” или БТР… Два года пролетят быстро… Он отвыкнет держаться за маменькину юбку, а вы за это время устроите и свою жизнь. Вокруг столько одиноких страдающих без женской ласки мужчин, а весьма привлекательная женщина занята опекой великовозрастного сына… Завтра он женится и ему будет не до вас…
Комплимент Галине понравился, она кокетливо повела глазами:
– Где вы видели тех мужчин?!
– Да хотя бы на хуторе! Гавриленко, например, или Кореньков…
– Вы меня за козу принимаете, – состроила гримаску Галина…
“От тебя самой несет французской козой”, – мысленно пошутил Михаил, а вслух сказал:
– Если его отмыть, будет видный мужчина…
– Вы что? Издеваетесь?! Ему к психиатру нужно, а не в загс…
– Что вы имеете в виду?
– Я не за тем сюда пришла, чтобы говорить об этом придурке. Меня беспокоят ваши слова о сыне…
– Не нужно о нем беспокоиться. Пусть идет служить. Ему это будет на пользу во всех отношениях. Алевтина умерла, но клеймо “дезертира” останется на нем на всю жизнь…
– Чихали мы на это клеймо… Неужели нельзя договориться по-хорошему?!
– О чем?! Соответствующие документы за подписью Сафонова уже в военкомате…
У Галины отвисла челюсть, к лицу прихлынула кровь:
– Зачем… зачем было торопиться?! Можно было поговорить…
– О чем? Торговаться с вами никто не собирался.