Хутор Гилье. Майса Юнс
Шрифт:
Майса поставила лампу на маленький стол у кровати и придвинула стул. Потом принялась за штопку, положив перед собой леденцы и с наслаждением засунув ноги под перину.
За стеной в каморке у старого Шёберга по прозвищу «Машина» еще раздавался звук напильника и слышался шорох. Когда Майса поздно возвращалась домой, эта возня напоминала ей о том, что в доме есть жизнь. Целыми днями он трудился и мудрил над своим замком с секретом.
Вдруг она рассмеялась. Она вспомнила, с каким упорством не отвечала на все вопросы несчастного,
Перед рождеством Майсе изрядно досталось, прямо хоть разрывайся на части — за ней присылали от Брандтов, от Юргенсенов, пришлось отпроситься у Симунсенов, у которых она обещала провести целую неделю и сшить бальные платья для барышень, а сегодня, только она собралась выйти из дому, пришли от пекаря Антунисена — как раз сейчас им понадобились новые платья для всех трех малышей! Если она откажет им, пропало верное место, на которое можно рассчитывать летом, когда все господа побогаче уедут за город. Но ничего не поделаешь, будь что будет, не может она сейчас корпеть над детской одеждой, когда так много другой работы.
Этот бал у директора Сульберга явился для всех неожиданностью, он затеял его меньше чем за две недели до рождества, чтобы зимой его хорошенькие дочери не знали недостатка в приглашениях и кавалерах.
…Вчера Майса просидела у Юргенсенов до позднего вечера, — будь у них машина, дело пошло бы куда быстрей, — а сегодня, несмотря на метель, явилась к ним, когда еще восьми не было. Целый день она спешит изо всех сил — тарлатановое платье для Мины Юргенсен во что бы то ни стало нужно закончить к вечеру, а то не хватит времени на Теодору Брандт.
Мина каждые десять минут прибегала к Майсе в столовую, трогала и разглядывала материю, расспрашивала, сомневалась и болтала без умолку. Она принесла цветы, которые собиралась приколоть к волосам, чтобы посмотреть, подходят ли они к платью при вечернем освещении, примерила бусы; Мина была высокая, изящная и грациозная, и ей хотелось, чтобы платье подчеркивало ее достоинства.
Майса прекрасно знала, как этого добиться. Затянутая талия и драпировка, спадающая с плеча на грудь. Фрекен Мина такая хрупкая, нужно, чтобы платье немного полнило ее, только складки должны падать легко и свободно, словно сами по себе. А то если заложить их сверху донизу, они будут тяжелые и жесткие и станут топорщиться, а это никуда не годится.
Мина примеряла платье в тонкой белой нижней юбке, которую она наденет под розовый тарлатан. Пожалуй, лиф в талии надо больше забрать по фигуре, это даст свободу и мягкость… А юбка пусть падает легкими складками и обрисовывает фигуру…
— Только нижнюю юбку не надо слишком крахмалить, — вдруг осенило Мину. Когда она наконец поняла, как все это будет выглядеть, она так и засияла от радости. — Только бы оно хорошо сидело! Только бы сидело! — Ее голубые глаза ярко блестели. — Только бы складки падали мягко и естественно!..
Она прикидывала, показывала, тараторила и озабоченно давала советы.
Майсу тоже охватила лихорадка.
— Вот если еще фрекен Мина украсит свои густые пепельные волосы цветами, — проговорила она, осторожно снимая платье через голову девушки, — она будет такая хорошенькая, что о ней все заговорят!..
Вошел асессор в пальто и с зонтиком. Подумать только, собрался в гости в этакую метель. Он взглянул на платье и потрепал Мину по плечу — асессор души не чаял в единственной дочери:
— Скромно, изящно и естественно, не правда ли, Мина? Все эти изощренные фокусы в нарядах сразу бросаются в глаза. В них нуждается только вульгарность, верно ведь? И все равно ее сразу чувствуешь. Поверь мне, между истинным благородством и показным большая разница. — Восхищенно глядя на дочь, он провел рукой по ее волосам. — Нам с тобой нечего прибегать к обману!
«Еще бы!» — подумала Майса, глядя, как Мина прильнула к нему. Девушка поцеловала отца, стремясь поскорее выпроводить его.
— Только бы оно хорошо сидело! Только бы оно удалось вам, Майса! А может, чуть уменьшим драпировку? — Она очень боялась, что будет выглядеть недостаточно стройной. Уму непостижимо, и как это прошлой зимой танцевали в кринолинах!
На стуле лежала незаконченная розовая юбка. Пора пришивать к ней волан.
Майса поднялась, отложила лиф и взялась за монотонную работу. Ее сильные тонкие пальцы так и мелькали, игла, ловко подталкиваемая наперстком, быстро прокладывала стежки, и шитье двигалось вперед с такой быстротой, что приходилось то и дело перехватывать юбку.
Уж она-то постарается, чтобы платье фрекен Мины ни отделкой, ни покроем не уступало платьям, сшитым у сестер Берг или у мадам Ос. Может статься, все начнут расспрашивать, кто его шил…
И ничуть она не удивится, если фрекен Мина будет иметь успех на балу у Сульбергов… Вот как она оживилась, и все, верно, из-за этого морского офицера, что, говорят, ухаживает за ней…
Майса улыбалась над шитьем… Кто знает, может как раз это платье и решит дело! Будет в нем Мина кружиться в объятиях своего кавалера, легкая и воздушная, как перышко.
А как танцуют на этих балах!.. В прошлом году ей довелось попасть на галерею во время городского бала. Казалось, весь зал под сияющими люстрами кружится в такт музыки. Между светлыми тюлевыми платьями мелькали шелковые и атласные, взметались шлейфы, подшитые кружевами. Среди черных сюртуков, белых жилетов и военных мундиров плыли обнаженные плечи, склонялись пышные прически, украшенные жемчугом и цветами…
В тот вечер она долго шила у Скэу и приготовила Элисе платье к самому отъезду, а потом поехала проводить ее на бал, чтобы забрать накидку. Вот тогда-то ее и пустили на галерею посмотреть.