Хутор Гилье. Майса Юнс

Юнас Ли — один из «большой четверки» в норвежской литературе второй половины прошлого века. Вместе с Генриком Ибсеном, Бьёрнстьерне Бьёрнсоном и Александром Хьелланном он вывел норвежскую литературу на передовое место среди других литератур Запада.

Но писательская манера Юнаса Ли совсем иная, чем творческий почерк этих его современников. Суровая отточенность Ибсена, страстное красноречие Бьёрнсона, блистательная, но порой доходящая до сухости четкость Хьелланна — все это непохоже на мягкую задумчивость и неторопливость Ли. Ибсен, Бьёрнсон и Хьелланн, каждый по-своему, были воинами. Юнас Ли долгое время не стремился

Когда выходит в свет роман Хьелланна «Рабочий люд» (1881), Ли отдает должное художественным достоинствам этого произведения, но озабочен односторонностью Хьелланна и восклицает: «Роман создан поэзией ненависти!» А Хьелланн, прочитав роман Юнаса Ли «Хутор Гилье», оценивает книгу как безупречное произведение искусства, но разочарован тем, что у Ли не хватило мужества сделать свой роман остро критическим по отношению к изображенному в нем чиновничеству. «В своем теперешнем виде, — пишет Хьелланн, — это только приятный роман ни о чем».

Есть существенное своеобразие в самом развитии внутреннего мира Ли. Для его современников было характерно более или менее быстрое расставание с впитанными ими в семье и школе традиционными воззрениями, в частности с верой в бога, имевшей чрезвычайно крепкие корни в Скандинавии XIX века. Между тем Ли вырос в семье, в значительной мере свободной от религиозных традиций. Но он сам в 1860-е годы, уже зрелым человеком, переживает внутренний кризис и становится религиозным, хотя и не в ортодоксально-церковном смысле.

И все же исключительно велики черты сходства Ли с другими писателями, возглавлявшими норвежскую литературу в то время. Другими путями он шел в том же направлении, что и они. Создание национального норвежского искусства, искусства демократического, близкого народу, выявление необходимой и неизбежной смены форм общественной жизни, раскрытие неустройства существующего мира, защита обездоленных — вот задачи, которые, в той или иной форме, с разной степенью осознанности и последовательности, в неодинаковой мере на разных этапах своего творческого пути, решали и Ибсен, и Бьёрнсон, и Хьелланн, и Ли.

И стремление к целям, которые были намечены всем бурным развитием норвежской крестьянской демократии в XIX веке, и отражение тех общих сдвигов, которые происходили в это время в капиталистическом мире, и борьба против вызванных этими сдвигами тенденций в социальной структуре и в идейной жизни, а также против многих черт, свойственных самой норвежской крестьянской демократии, — все это так или иначе находило свое выражение в творчестве этих писателей.

Среди них Ли обычно воспринимается как самый умеренный в своем социальном протесте. В его жизни были периоды (особенно 1870-е годы), когда он вообще считался консервативным писателем. Но, пожалуй, вернее было бы сказать, что ему просто в малой степени была свойственна какая-либо четко осознанная социально-политическая концепция. Ли был человеком мечтательным и склонным к фантастике. Он жил в значительной мере эмоциональной жизнью, и его восприятие действительности было обычно сугубо эмоциональным. Однако эта его эмоциональность содействовала тому, что в его произведениях иногда проявляется такая сила социального сострадания и такая конкретность видения реальных условий жизни современного человека, которых мы не найдем у других норвежских писателей.

Среди литератур Запада ближе всего Ли стоит в этом отношении к Диккенсу. Его связывают с Диккенсом и юмористическое начало в его творчестве, и черты острой социальной сатиры, и некоторая доля идилличности и сентиментальности. Ли вообще многому научился у великого английского романиста. Но вместе с тем он во многом разительно непохож на Диккенса. Его творчество пронизано подчеркнуто национальными, норвежскими чертами — во всей системе его стиля. Его искусство, особенно в пору своего расцвета, неторопливо, детализовано и вместе с тем сдержанно и скупо.

Писательская манера Ли обладает особой убедительностью. Характерная для него непредвзятость и естественность в показе мира, в изображении людей и условий их жизни побуждают читателя увидеть и воспринять действительность именно такой, как ее видит и воспринимает автор. А это авторское восприятие часто бывает весьма критическим и даже боевым.

Примирительность, которая на первый взгляд окрашивает романы Юнаса Ли, в значительной мере является только мнимой. Во многих его романах 1880-х годов развертывается такая реальная картина современной жизни, которая по своей беспощадности не уступает наиболее острым романам Хьелланна. Весьма существенно, что Ли обращается, особенно в романах этого времени, не к исключительным и редкостным, а к самым повседневным и обычным, порой даже незаметным, событиям и образам. Именно этим подчеркивается их типичность и всеобщность для всей системы современного ему буржуазного общества. Поэтому и осуждение этого общества приобретает у Ли большую глубину и всеобщность. «Мягкие» романы Ли в большей мере задевают «нормальные» формы жизни буржуазного общества, чем произведения неистового Бьёрнсона, подчеркнуто полемические. В этом радикальное различие между Ли и той бытописательной литературой, которая еще начиная с середины века широко распространяется в скандинавских странах (особенно в Швеции и Дании). Правда, в романах Ли в большей степени, чем у какого-нибудь другого писателя XIX века, создана своего рода энциклопедия норвежской жизни. В них показаны север и юг, провинция и столица, сельская местность и торговый центр, заброшенная в глуши усадьба и бойкий приморский городок, жизнь моряков и чиновников, писателя и швеи, богатых предпринимателей и бедных мастеровых. Свою задачу в литературе Ли видел именно в том, чтобы «в поэтической форме отобразить те стороны природы и духа» своей родины, которые без вмешательства его пера «остались бы незамеченными» (из письма к издателю Хегелю от 18 марта 1873 года). Но это не внешнее отображение, а раскрытие существенных и глубинных черт людей и всего их уклада жизни.

Значительное расхождение обнаруживается не только между внешним обликом — сдержанным и ненавязчивым — художественной манеры Ли и ее внутренней социально-критической направленностью. Соединение противоположных, часто, казалось бы, несовместимых черт вообще является свойством его натуры. Ее основная черта не просто эмоциональность и склонность к фантастике, а сочетание богатейшей эмоциональности с практицизмом, полета фантазии — с умением подмечать самые прозаические мелочи, стремления к чудесному, подчас приобретающему мистический оттенок, — с аналитическим изображением жизни человеческой души.

Сам Ли ясно ощущал наличие полярных душевных свойств в своей природе. Он считал это типическим признаком национального характера норвежцев. С его точки зрения, в норвежце соединяются мечтательность и практицизм. Типичный норвежец, полагал он, погружен в мир фантазии, но когда жизнь потребует от него решительного усилия, он найдет в себе достаточно сил для борьбы и для подвигов. Такую смену душевных состояний Ли обнаруживает у ряда выдающихся норвежцев и считает ее особенно характерной для обитателей севера страны. В таком виде предстает у Ли тот «настоящий человек», обладающий своеобразием и самостоятельностью, наличие которого Энгельс считал примечательной чертой Норвегии, объясняющейся особенностями исторического развития страны [1] .

Проблема сложности, противоречивости человеческого существа — одна из основных, постоянно возвращающихся проблем в творчестве Ли. Уже на первых страницах своего первого романа («Ясновидящий») Ли с мягким юмором пишет о том, как солидными немолодыми людьми иногда вдруг овладевает желание в самую жестокую непогоду побродить по городу под порывами ветра и потоками дождя. А герой этого романа обладает «двойной натурой»: болезненно чувствительный и мечтательный, живущий в мире фантастических представлений, он вместе с тем отличается ясным умом и выступает острым, логически безукоризненным спорщиком на студенческих дискуссиях.