Хуторянин
Шрифт:
— Может сбежал или на дерево залез.
— Может, — Шейн пренебрежительно хмыкнул, — но ворота стоит запереть покрепче.
— Надо лошадь запрячь, — Гретта развернулась и пошла к конюшне.
Зита и Лиза проводили товарку за хуторские ворота.
— Стоит ли рисковать, вдруг волки еще здесь?
— Если Чужак погиб, мне, все одно, не жить. Григ только дольше мучить будет. Ларг и Рэй едва его оттащили в последний раз. Так, хоть детей, может, не тронет. А волков в лесу нет, волколак их дальше погнал. Зачем ему иначе добычу бросать. Зверь таких соседей на своей территории не потерпит. Посмотрю, если хозяин недалеко от опушки, может найду. Да и за профуканные шкуры руганью не отделаемся. Что Чужак, что Григ за такое нас самих освежует.
— Пусть идёт, хуже не будет, — высунул из калитки голову Шейн. Он изо всех сил лез в число тех, кто решает…
Алекс.6–7.04.3003
Драка меня взбудоражила. Впервые ощутил в сколь смертоносную бестию превратился. Перехваченную первой альфа-волчицу убил влет, с одного удара. Огромными когтями не просто вспорол ей живот, а выпотрошил несчастного зверя по полной. Вырванные с мясом внутренности мелким мусором разлетелись по траве. Что называется, пустил клочки по закоулочкам. Дальнейшее прошло на инстинктах Зверя. Сам лишь попытался сдержать всех волков, не допустить их до стада. Эйфория от ощущения всесилия зло аукнулась. Вожак волчьей стаи возглавил вторую волну и вел своих серых бандитов в обход. То ли с фланга хотел зайти, то ли цели распределил ещё до нападения. Первая волна тупо связала нас боем, чтоб остальные успели распотрошить стадо и взять добычу. Волк зверь хитрый и умный, куда умнее первого состава героической до не могу эскадрильи «Нормандия Неман» [35] . И если б не Герина сестричка… Неопытная трёхлетка не рвалась на пьедестал, но именно она завалила вожака, старого матерого бандюгана почти вдвое тяжелее себя! Ринку они с того света на троих вынимали…
35
Герои из лягушатников получились ещё те. Жидко обделались в первых же вылетах. Истинные наследники героев Айзенкура. Столь же петушистые и столь же тупые. Затея с эскадрильей, несмотря, на политические дивиденды обошлась достаточно дорого. Как и любая рекламно-политическая затея. Чисто боевое значение оказалось на уровне обычного средненького ИАП, что тоже не лишне в такой войне, вот только натаскивали второй состав около года! И это готовых, опытных, сложившихся летунов. И по ВИП варианту-фронтовые нормы снабжения, никаких ночных хозяйственных нарядов, свой БАО у учебной то части. Десяток полков из собственных пацанов обошлись бы дешевле и пользы принесли куда больше. Летчик после тяжёлого ранения месяц (много) восстанавливал навыки в ЗИАП по тыловым нормам и в бой!. После того, как лягушатники в одном из первых же вылетов бросили прикрываемых бомбёров и погнались за «победами» ИВС просто побоялся использовать их по назначению, сменил командира и загнал на переподготовку. Впрочем, французы ответили на заботу достойно, вполне в духе гордого свободного европейца. Оставшиеся в живых и вернувшиеся в получившую за каким-то хреном статус великой державы Францию весьма старательно применяли полученные навыки в Корее сражаясь с «товарищами Ли Си Цынами» за зелёные тугрики.
И вообще, я этой пасторальной пастушке после охоты задницу лично розгами полировать буду. Телята тупые-тупые, а поняли, что тикать пора, а эта дура сидит, травку выглаживает. Дальше неинтересно. Остатки волков уже в лесу положили. Точнее, я их со злости порвал как никому здесь неизвестный Тузик пресловутую грелку. Оказывается волколаком я чрезвычайно быстро бегаю! Да и волчья кровь ещё тот допинг! Адреналин рядом с нею «все равно, что плотник супротив столяра.» [36]
36
все равно, что плотник супротив столяра — А. П. Чехов, «Каштанка».
После такой встряски охота на травяные мешки ради мяса показалась пресной и скучной. Этакая прогулка до ближайшего супермаркета. Ночью вышли с Рьянгой к реке, сели в засаду у самого водопоя. Оленья семейка: вожак, две самки и трое прошлогодних телят нарисовались часа через три после восхода. Тяжеленную рогатину с шестидесятисантиметровым лезвием я так в звериной ипостаси и метнул. Ромбовидный, шириной в полторы ладони, наконечник пропорол огромного оленя насквозь. Упорная перекладина приделанная к толстой рукояти для удержания добычи на оружии переломилась от удара в бочину зверя словно сухая ветка и на камни брода рухнула уже мёртвая туша. Я и Рьянга в это время валили не успевших удрать телят. Самок я отпустил, даже псину тормознул.
«Самцы рожать не умеют, а «сунул, вынул и пошел» дело быстрое и ненапряжное, одного ухаря на бо-о-ольшой колхоз хватит, а этот уже явно успел. Охранять же самок вскоре будет и вовсе незачем… Оборотень я или так, погулять вышел? Полукровки, вон на все, что выше дворняги ростом ростом и удрать не успело бросаются. Они, когда в образе, головой пользуются строго по прямому назначению. Едят в неё. И хорошо, хоть так. Будь там кроме вселенской злобы ещё и мозги, хана б людишкам. Чего не съедят, обязательно понадкусывают. Чумная эпидемия в сравнении с их нашествием детской страшилкой кажется… Может и преувеличиваю от большого ума, но лучше перебдеть. Нам таких соседей не надо. Сам же изведу под корень только крупных хищников и только здесь. Ну и от травяных мешков одних самок оставлю. Почти. Хватит одного меня, красивого такого. В смысле не быка-производителя, а хищника великого, ужасного и всегда голодного. Ну и мелюзги всякой вроде лисиц да куниц. Как без неё. Главное, чтоб песец не завелся. Ха-ха, это юмор такой — пападанус-спецификус. Ну и моим коровкам поспокойнее будет… А избыток копытных нам не грозит. Как это не останется естественных врагов?! А я с хуторянами?! Всех поймаем и сожрём. Три раза Ха. Опыт дело наживное, а с такими-то собачками я его непременно наживу. Зуб даю, чтоб мне вкус самогонки навеки забыть.»
Половину олененка мы с Рьянгой на пару оприходовали прям у водопоя. Потом я псину проводил к дороге и отправил на хутор, к Зите, с пиктографическим письмом в ошейнике. Короче, телегу нарисовал на бересте. Учиться писать лень ведь было. Дебил однако… До дороги мы пробежались не отдыхая, обратно я тоже не мешкал, не стоило добычу оставлять надолго. После пробежки мышцы пели и требовали движения и нагрузки. Шуганул слишком шустрых птиц-падальщиков и на мгновение задумавшись, спихнул туши оленят в холодную воду, к заваленному вожаку. А красив чертяка — грудь полтора меня, огромные ветвистые рога на тяжелой голове. На Земле возраст вроде по отросткам определяют, если и здесь так, то завалили мы шестилетку. Самое оно, мясо нагулял, но в клубок жил и сухожилий еще не превратился… Странно, угрохал таких красавцев, а жалости ни в одном глазу. Ни каких тебе «мутнеющих очей умирающей жертвы», даже самок не из жалости отпустил, просто сработал инстинкт рачительного хозяина.
«Там, на Земле, довольно близкий знакомец как-то по-пьяни хвастаясь охотничьими подвигами, долго «пел» о противостоянии зверя и человека, об адреналине и упоении схваткой. Врал стервец. Адреналин, конечно, аж в уши захлестывает и несло меня во время драки, вот только за спиной была перепуганная соплюха, да и стадо я не собирался серой скотинке за здорово живёшь отдавать. Я не жадный и дитятской любовью к коровкам давно переболел, но мне их жалко, потому как моему хутору голодно будет без этих своенравных тупых тёлок и задиристого бычка. Оленей же валил как на работе, спокойно и обстоятельно. Этакий животновод-забойщик на собственной ферме. Ещё и колбаску кровяную вспоминал вкусную, нежную… Ностальгия-с, туды её в качель. Какое уж тут упоение битвой, травяной мешок, он мешок и есть…»
Тело успокоилось, да и в желудке полегчало, сожранное мясо ненасытная моя утроба уже смолотила. Трансформировался легко, просто перетек из волколака в человека. Сладко потянулся и натянув вытащенные из дорожного мешка домотканные штаны улегся под кустом. Спать.
7.04.3003 год от Явления Богини. Хуторской Край
Гретта провозилась вчера до позднего вечера. Слабая лошадка больше шести-семи волков на телеге тянуть отказывалась. Потому последняя телега миновала ворота уже в полной темноте. Все население хутора от двенадцати лет при неверном свете факелов сдирали шкуры, потрошили и разделывали туши. Часть мяса оттащили на ледник, остальное вместе со шкурами пошло в засол. Только Шейн прихватив лук залез на сторожевую башенку. Зита попыталась с ним поговорить, но нарвалась на ругань и отстала.
— Совсем с ума съехал щенок, — Зита не могла успокоиться. Вместе с Греттой и Лизой она таскала солёные шкуры и туши в амбар. Огромный кусок шлепнулась поверх таких же, принесенных ранее. Гретта вытерла лоб и ответила:
— Он уже похоронил хозяина.
— А чё тогда, мужиков не выпустил?
— Зачем ему? Сейчас он главный. Будут сидеть, пока Рьянга не вернется или пока с голоду не сдохнут. Под охраной этой зверюги он их сможет на работы тягать, хоть и по одному. А нам тоже нет резона их выпускать.
— Отродье Григово, волчонок под стать папаше, только трусливый.
— Григ тоже не больно смелый. Даром, что бугай здоровый.
Провозились всю ночь. Собаки нажравшись свежей волчатины дрыхли до самого восхода светила. Рано утром Лиза накормила ребятню вчерашней кашей на молоке и хлебом с маслом и толстыми ломтями сыра. Потом заставила вычистить двор в первом приближении, загнала всех под душ и отправила спать. Женщины тоже посменно покемарили. Чем занимался несостоявшийся своенравный наследник они не интересовались.