Хуже некуда
Шрифт:
Патруль мог бы переждать и побеседовать со своим соседом по комнате, когда все отправятся ко сну, но ведь это значило оставаться в неведении еще целый час. И Азафран решился. Сразу же после ужина он незаметно поманил Жакоби за собой по коридору в старую часть гостиницы, через темный танцевальный зал, где воздух пропитывали невыветрившаяся жара и нетронутая пыль, а затем на балкон, который выходил на узкий проулок, тускло освещенный одним-единственным фонарем. Должно быть, вам знакома эта теплая, обволакивающая,
Мужчины облокотились на решетку, вдыхая мускусный аромат ночи. Патрулю пришло в голову, что, будь они оба крестьянами, задумавшими обсудить некое дело втайне ото всей деревни, непременно закурили бы, и крохотные ореолы света вокруг искрящихся кончиков сигар стали бы своего рода посредниками в беседе, да и сама она приняла бы вид обычных голосовых модуляций при медлительных выдохах табачной отравы во мрак. Однако атлетам не пристало обзаводиться вредными привычками, и Азафран перешел прямо к делу:
— Сегодняшний бандитский маскарад — как по-твоему, он что-нибудь значит?
Ночь не позволяла увидеть ни лицо товарища, ни бесформенные глыбы тьмы, по которым рассеянно скользил его взгляд, прежде чем проясниться. Наступившую тишину властно заполнил городской прибой: грохот машин и мотоциклов, шум телевизоров за окнами, далекие и близкие голоса.
— Само собой, — проронил Жакоби по долгом размышлении.
Негусто.
— И что же?
На сей раз ответ пришел чуть быстрее.
— Ну, это явно не клуб поддержки.
— А кто?
Патруль скорее почувствовал, нежели увидел, как молодой человек пожимает плечами.
— Сначала они отнимают разум.
— Кто?
— Боги. Если желают нам гибели. Разве ты не знаешь?
У Азафрана похолодело в животе.
— Басни!..
— Про богов-то? — Гонщик сдавленно усмехнулся. — Да, насколько нам известно. А все-таки сумасшедших на свете хоть пруд пруди.
— И кто же за этим стоит?
— Ни малейшего понятия. Рациональное объяснение… ну, не знаю… Эското, например. Любой, кого, по его мнению, Саенц подвел, или предал, или продал в свое время и кто из желания проучить уязвимого, как и прочие смертные, гонщика за его проступок подослал к нам этот кружок самодеятельности.
— Есть другие объяснения?
— Оставь, дружище. Мы что, живем во времена рационального? Большие лягушки, бойня в сарае, распятие… Нечего воображать, будто мы, рядовые парни, не видим дальше своего брюха. Теорий здесь больше, чем дней в году, не мне тебе говорить.
— А ты-то как полагаешь? — продолжал допытываться собеседник.
— Я? Ладно… Когда существуешь на уровне снов, никому тебя не достать, но ведь на одних грезах не проживешь — вот моя точка зрения… Если бы я догадывался, то поделился бы с вами, уважаемый сеньор Азафран. Мне в самом деле неизвестно, кто насылает на лидера кошмары наяву, и боюсь, для сколько-нибудь полезных соображений я не обладаю достаточной информацией. Зачем же блуждать в потемках и тешить себя пустыми умопостроениями? Уверен, ты смог бы сам посвятить меня в истинное положение вещей, вместо того чтобы терять время на бесплодные расспросы. Тогда мы оба только выиграли бы.
Патруля не в первый раз восхитила рассудительность этого тихони.
— Не сейчас. На сегодня скажу одно: о том, что случилось, и о глупой песенке никому ни слова.
Уходя, Жакоби хлопнул товарища по плечу в знак обоюдного доверия. Со временем, пожалуй, и он сделается достойным лидером.
— Доброй ночи, сеньор Азафран, — донеслось на прощание из темного зала для танцев.
— Так вот, значит, чем мы занимаемся, когда погаснут огни? Болтаем с мальчиками по душам? — послышался от раскрытой двери тихий голос Акила.
Нечто крайне досадное прозвучало в этих словах, обращенных к человеку, бывшему столько лет самым близким другом Саенца. Патруль без церемоний отбрил бы его не менее язвительным замечанием, но не стал. Железная выдержка, стальные нервы еще никогда не подводили его в нужную минуту.
— Хватит притворяться, что ничего не происходит, — только и сказал он. — Должны наконец и мы принять меры…
— Против балаганных шутов? — усмехнулся Акил. — Против уличных музыкантишек, нанятых каким-то уродом?
— Ах вот как было дело? И кто же этот урод, позволь спросить? Кто их нанял?
Саенц приблизился к Азафрану. Мужчины бок о бок оперлись на решетку балкона. Нить накала в уличной лампе, причудливая завитушка в чугунной клетке с налетом древности, покосившаяся градусов на двадцать, явно доживала последние мгновения, шипя и мерцая лихорадочными желтушными вспышками.
— Какого хрена ты здесь делаешь, кстати?
— Акил, пожалуйста. Если ты в курсе, кто за этим стоит, просто скажи.
— Куда уж яснее?
— Не знаю. Куда?
— Кто же еще?
— Не надо, старина, хватит изворачиваться. Ну же?
— Не спится, ребятки?
Патрулю не нужно было видеть лицо товарища, чтобы понять: вот он, сверхъестественный ответ.
Флейшман шагнул между мужчинами; его правая рука ровно легла на плечо Азафрана, а левая пересекла спину Саенца, словно патронташ. От доктора так и разило чистотой, свежестью и здоровьем, однако недаром говорится: унюхаешь туалетный дезодорант — подумаешь о дерьме. По коже Патруля пробежали мурашки, словно вокруг его плеч обвился голодный змей, источающий гнилостное дыхание.