Хватит ныть! Действуй!
Шрифт:
Более того, исследования показывают, что если в каком-либо языке нет какого-то слова, то люди этой национальности даже не знают, что это такое. Например, магнитное поле Земли существовало всегда, но только в последнее время мы хорошо понимаем, что такое магнитная буря. Неслучайно во всех религиозных и мистических учениях от человеческого знания сокрыто имя Всевышнего: «Тайна сия велика есть». Считается, что любое обозначение чего-то непознаваемого каким-то конкретным словом только умаляет силу и могущество последнего.
Невольно вспоминается анекдот в тему. Иностранная делегация идет с экскурсией по заводу. Вдруг видит – мастер скандалит с рабочим. Иностранцы просят перевести ответ рабочего начальнику. Переводчик в замешательстве, наконец
Есть проблема?
Честно говоря, я всякий раз удивляюсь, когда кто-то хочет вступить в интимные отношения с чьей-то матерью (даже не видя ее). Но большее возмущение у меня вызывает тот факт, что мы позволяем мать человека, свои и чужие половые органы считать чем-то нехорошим, вполне достойным ругательских выражений. Ни в одном языке мира такого больше нет! Сейчас выпускается масса литературы на эту тему: словари, филологические исследования, объясняющие сей феномен нашего языка; художественные произведения с так называемой ненормативной лексикой и т. д. Жизнь есть жизнь! Что скажет нормальный человек, если ему на ногу упал кирпич? И все бы ничего, да одно жаль… Таким образом мы с детства, с самого рождения, можно сказать, на подсознательном уровне привыкаем к тому, что все, что связано с половой жизнью человека, с его интимными отношениями, – плохо.
Может быть, отсюда истоки нашей женской закрепощенности, пуританства, боязни быть сексапильной? На групповых занятиях меня всегда поражал такой факт: на просьбу перечислить качества идеальной женщины наши женщины писали все, что угодно: «умелая хозяйка», «красивая», «обаятельная», «любящая детей» и т. д. Но ни одна из них ни разу не написала – «хорошая любовница»! Разве может наша русская женщина в свой идеальный образ заложить такое низменное качество? В связи с этим хочется напомнить тем, кто не знает, что наша речь не только отражает наше самосознание, но и формирует наше мироощущение, структуру нашего физического «Я».
Мышление человека может менять некоторые ощущения.
Вывод напрашивается сам собой: нужно вдумчиво относиться к тому, что говоришь. Недаром говорят: «Язык мой – враг мой». Как же сделать, чтобы наша речь стала нам другом?
Подсказка
Психологи знают, что дурными словами можно навредить даже собственному здоровью. Поэтому в своей речи нужно очень осторожно использовать разные фразеологизмы типа «бьюсь головой о стенку», «так и чешутся руки», «я его просто не перевариваю» и т. д. Дело в том, что наш организм не понимает разговоров понарошку: ему непонятны фразы с двойным смыслом. Поэтому частое употребление слова «раздражать» может привести к повышению кислотности кишечно-желудочного тракта, а фраза «у меня сердце не на месте» – вызвать в конечном счете настоящую сердечную боль. Раз сказал, два сказал – сам себе здоровье и подорвал!
Из этих же соображений специалисты по нейролингвистическому программированию советуют использовать в случае болезни человека процессуальные слова (глаголы несовершенного вида), а не определения-статусы (как что-то неподвижное, свалившееся на человека откуда-то извне, а посему с трудом поддающееся лечению). По их мнению, лучше сказать: «Я гипертонюсь» (а не «У меня гипертония»), «Побаливает голова» (а не «Меня просто замучила головная боль!») и, конечно, «Я выздоравливаю!» (если даже вам кажется, что воз вашей болезни все там же).
И всем повсюду желать здоровья, счастья, благополучия! А не каркать, уходя: «Смотри не…» Плохое слово – оно и есть плохое! Ничего хорошего от него не дождешься.
Комплекс жертвы
Однажды я наблюдала такую сценку. Девочка 8–9 лет улепетывала на велосипеде от компании сверстников. Дети все равно ее догнали. Дальше события развивались так…
Девочка слезла с велосипеда, вжала голову в плечи и с покорностью приговоренного стала ждать неизбежного. Компания растерялась: у детей была одна цель – догнать ее, а что делать с ней дальше, они не знали. Начали щипать девочку. Она не сопротивлялась, лишь молча пыталась увернуться от цепких ручонок. Тогда они стали ее толкать, дергать за волосы. Жертва детской жестокости закрыла лицо руками и стала слезливо всех просить: «Не надо, пожалуйста! Пожалуйста…» В конце концов обидчикам все это надоело, и тогда одна из них, самая нахальная, подошла к ней и сняла с нее трусики. На глазах у всей ребятни! А та как стояла, так и продолжала стоять, только платье одернула…
То есть человек ничего не предпринял для того, чтобы прекратить измывательства над собой. Девочка не взяла в руки камень, палку, даже на помощь никого не позвала. Я сама подошла к ним и разогнала их компашку. Как будет она жить дальше с таким позором – не знаю. Но думаю, этот случай насилия в ее жизни будет не единственным.
Взгляд со стороны
Существует такой тип людей, которые уже одним своим поведением провоцируют других на плохое с ними обращение (в частности, на применение к ним силы, подкрепляющей сказанное слово). Ведь в любом межличностном контакте задействованы как минимум два участника и распределение ролей происходит по установленным правилам. Если одна из сторон начинает изображать из себя жертву, то противоположной не остается ничего другого, как становиться «злодеем». Бывает так, что только один вид человека, просящего униженно: «Не бей меня, пожалуйста!», пробуждает мысль об ударе, а фраза «Ты мне ничего не сделаешь?» подталкивает к совершению чего-нибудь «эдакого». Как говорится, блеяние овцы лишь возбуждает тигра.
Но и сам злодей не так прост, как кажется на первый взгляд! Слушая насильника, каждый раз убеждаешься в том, что он тоже когда-то для кого-то был жертвой (например, для своего отца, подростков во дворе и т. д.). «Бывший раб» помнит об этом случае… Человек на коленях невольно пробуждает в его подсознании эту память о прошлом. В его облике наш «герой» узнает как бы самого себя, такого же отверженного и зависимого, павшего в глазах другого человека. И конечно, он жаждет отмщения! Другими словами, в такую минуту человек бьет не конкретную данную «жертву» за какие-то ее прегрешения – он пинает в первую очередь себя самого из своего прошлого. На время хочет побыть тем, кем он когда-то не был. Недаром говорят: «Нет хуже начальника, чем бывший раб».
Как же поэтапно распределяются роли в этом невротическом поединке под названием «полицейские и воры»? Сначала один делает шаг навстречу другому, тот отступает… Вдохновленный слабостью отступника, сильнейший продолжает свой натиск – жертва поворачивается к нему спиной и пускается в бега. «Ага, – понимает первый, – меня боятся! Бегут – значит, надо догнать… Молит о пощаде? Тем более моя добыча стоит того, чтобы к ней относились по-плохому! Выполняет мое первое поручение, второе – значит, сопротивления вообще не будет. Она вся скована страхом!» Далее события развиваются по уже отработанному сценарию.
Есть проблема?
Специалисты советуют по-другому вести себя в таких ситуациях. Например, в случае, если вас кто-то преследует на улице. Во-первых, остановиться и оглянуться в поисках безопасного места (площадка под фонарем, освещенная витрина магазина и т. д.). Потому что бегущий человек очень уязвим для своего противника! Его можно толкнуть, подставить ему подножку, кинуть в спину камнем. Не говоря уже о том, что от страха он сам может побежать не туда, куда следовало бы.