Хватка
Шрифт:
— Из-под Умани, — неохотно ответил Феллер.
— Ух-ты! Да, я слышал о том, что в одном месте там творилось, — вдруг встрепенулся «говорун», — у нас ребята говорили. Эй, а что правда, что там русские воюют собаками-людоедами.
— Что за ерунду ты несешь? — Недовольно вздохнул унтерштурмфюрер и отвернувшись к стене, прикрылся простыней.
— Нет, на самом деле, — не унимался раненный русской лошадью.
— Ты уже слышал, — поворачиваясь к болтуну спиной, решил закончить беседу и Хенрик, — тебе же ребята рассказывали. Нас привезли из другого места…
— Но ведь Умань…?
— Под Уманью столько войск, — всем своим видом показывая, что собирается уснуть, уточнил Мюнх, — что хватило бы на всю операцию во Франции. Все, отдыхай…
«Ангела» вызвали в Ровно из-под Львова. К этому времени в восках уже прекрасно знали, что подобные ребята носят форму, имеют звания и отзываются на имена, которые на самом деле не имею ничего общего с тем, кем они являются на самом деле. Где бы ни появился такой «Ангел», никто, даже старшие офицеры не смеют обсуждать его действия или не дай бог как-то им препятствовать. В войсках знали, что наверняка есть какой-то секретный приказ, открывающий перед ними все двери и даже наделяющий их полномочиями решать чьи-то судьбы, именно потому «Ангелов» боялись, а еще ненавидели...
Фридрих Винклер приехал в Ровно 5 августа рано утром. Сразу же после того, как он предстал с секретным предписанием перед Комендантом города, предписывающим местным властям оказывать данному офицеру Абвера всяческое содействие, он получил от того устное уведомление о том, что в местном приемном пункте для раненых и больных уже работают двое из его коллег, прибывших с подобными предписаниями.
При встрече в госпитале, разумеется, никто из них не подал и виду того, что они знают друг друга. У всех троих были разные задачи и, по существующим в их кругу правилам, даже между собой они не должны были обсуждать какие именно, если, конечно, интересы «Ангелов» где-то не пересекались. Случаи подобных «стыков» были не редки, но инструкции на сей счет были настолько выверены, что любые проблемы между собой «Ангелы» решали наедине, тихо и, улыбаясь друг другу.
Унтер-арцт Вильгельм Вендт и лейтенант Дитрих Крайс уже два дня «топтали свои дела» в душном госпитале, продуваемом насквозь сухим, горячим ветром. Едва только цепкий взгляд одного из них отметил знакомую фигуру, появившуюся из кабинета руководителя миссии Красного креста, как оно тут же отправился навстречу коллеге. Вновь прибывший тоже узнал его. Достав на ходу пачку сигарет, он дал понять: «спускайтесь вниз, надо поговорить».
Фридрих Винклер не курил, но для таких случаев всегда носил с собой «MOKRI SUPERB» Дрезденской табачной фабрики. Спустившись вниз, он осмотрелся. Те из больных, кому не запрещалось, и кто мог передвигаться, а также персонал курили сразу в нескольких местах вокруг здания. «Это хорошо, — подумал гауптман, — в таком случае мы можем стать где угодно. А вот и коллеги…»
Лейтенант и унтер-арцт вышли через боковой подъезд, где стояла на разгрузке автомашина с тюками белья. Они свернули за нее, и стали чуть поодаль так, чтобы Фридрих их видел. Винклер принял «приглашение». Не торопясь, словно прогуливаясь с сигаретой, он добрел до угла, свернул за него и, наконец, присоединился к ожидающим.
— Добрый день, — поприветствовал он их, пожимая протянутые руки.
Все три «Ангела» блестяще инсценировали знакомство, после чего Винклер указал рукой на идущую вдали медсестру:
— Господа, — улыбаясь, прокомментировал он, свой жест, — сделайте милость, подыграйте мне, посмейтесь хитро и задорно, чтобы всем стало понятно, что офицеры обсуждают эту испанку из «Голубой дивизии».
— Она австрийка, гауптман, — заметил один из коллег, которого Винклер прежде знал, как Клауса Кёпке.
— Пусть даже и так, — согласился Фридрих, — начинайте спектакль.
Офицеры на самом деле рассмеялись, снова прикуривая по сигарете.
— Ну, а теперь, — улыбаясь тихо заметил гауптман, — самое время мне представиться, я — Фридрих Винклер.
— Чудесно, — кивнул ему лейтенант, — я вас и знал под таким именем, только тогда вы были в форме танкиста. Меня зовут Дитрих Крайс.
— Оу, — вскинул брови гауптман, и тут же заметил, — вы уже не Кёпке?
— Увы, — улыбнулся тот в ответ, — и очень давно.
— А я, — вклинился в разговор младший врач, — Вильгельм Вендт.
— Отлично, — пожал и ему руку Винклер, вглядываясь в его слегка забытые черты лица, — вы тоже не меняете «шкурку».
— А незачем, — подмигнул младший врач, — беру пример с вас. Меньше путаницы с именами. Думаю, здесь самым разумным будет обращаться друг к другу так, как мы все тут представились.
— Ну разумеется, — едва не закашлялся от дыма Винклер.
— Вы же не курили, — не ускользнуло это от внимания лейтенанта.
— Необходимость, чтобы повидаться с вами, — ответил на колкость Фридрих. — Ладно, к делу: кто-нибудь из вас работает по доставленным из «собачьей битвы»?
Коллеги переглянулись.
— Нет, — ответил после паузы Крайс, — но не стану скрывать, что мы очень много слышали об этом. Скажите, Винклер, этот крайне любопытный материал случайно не пересекается и с нашими направлениями?
— Нет, — морщился то ли на табачный дым, то ли на затронутую тему гауптман, и добавил, — насколько это мне известно. Ни по Вашей специализации медицины, ни по «прививкам» Вильгельма они не проходят никак. Там чисто наши изыскания.
— Но хоть что-то же вы уже знаете? — Хитро прищурился Крайс. — Нет, правда, нам это очень любопытно. Вокруг болтают невесть что…
— Здесь, — заговорщицки подхватил тему лейтенанта унтер-арцт, — по моим папкам проходит некий Клаус Хегель, жуткий болтун, которого укусила лошадь. Да, господа, не смейтесь, это мой случай, ведь их часть «сидит» на наших прививках. Доктора увидели его странное зеленое нагноение и вызвали нас…
— Так что там говорит, этот Хегель? — Вернул унтер-арцта в русло разговора Винклер.
— А, да, — опомнился Вендт, — бедняга Клаус утверждает, что слышал, как русские вблизи какого-то села Лезино, атаковали наши войска собаками-людоедами!
Мы с Крайсом просто сгораем от любопытства. Понимаю, это против правил, но скажите, есть ли хоть часть правды во всех этих слухах?
— Не под Лезино, — поправил его Винклер, — а под Легедзино, — с трудом выговорил он чужое название, дабы дать понять коллегам, что он уже давно начал работу. — Но, не поймите меня неправильно, — тут же обрисовал им границы любопытства гауптман, — хотя я всегда за солидарность, и это здорово, когда мы находим что-то по линии друг друга и помогаем тем самым общему делу, но я ведь только-только приехал и знаю о слухах не больше вашего.