Хвост павлина
Шрифт:
Она мечет икру и сразу же умирает. На пороге семейной жизни, самой важной фазы любви, она умирает, бросая вызов законам любви…
Другим улиткам этого не объяснишь. Они не понимают, как это можно ходить по водной поверхности, да еще вдобавок вниз головой, да еще зачем-то светиться, а главное — что совсем уж нелепо, — умирать от любви…
Как объяснить им это? И как самим понять, что такое истинная любовь?.. Вот к каким мы приходим выводам:
— безумная любовь — самая разумная любовь, она дает вам возможность светиться так, как мы никогда не светимся при любви по расчету;
— тот, кто слишком заботится о собственных гнездах, не знает настоящей любви. Хоть в каждое гнездо посади по жене, любви от этого не прибавится;
— не бойтесь умереть от любви: это самая прекрасная смерть. Хотя даже самая прекрасная смерть не идет ни в какое сравнение с жизнью…
— …потому что любовь — это жизнь.
3. ПЕДАГОГИКА В ПРИРОДЕ
Из всех профессий, существующих на земле, самая распространенная профессия педагога. Воспитывают все: и воспитанные и невоспитанные, и разумные и неразумные, и позвоночные и беспозвоночные, и даже простейшие. Водоплавающие учат плавать, летающие — летать, пресмыкающиеся пресмыкаться, простейшие — умножаться путем деления… Все чему-то учат, и каждый считает свою науку единственно достойной быть переданной подрастающему поколению.
Педагогические методы разнообразны. Один родители верят в силу родительской опеки, другие, наоборот, отдают предпочтение самостоятельности. Насекомое, вступающее в жизнь, приучается к самостоятельности не с начала трудовой деятельности, как у людей, и даже не с детства, как у многих других животных, а прямо-таки с эмбрионального периода. Ведь насекомые и сами маленькие, как дети, им было бы трудно носиться со своими детьми, как это делают другие родители. Поэтому насекомые предоставляют своим эмбрионам полную свободу действий; живи как хочешь, питайся — как хочешь, как хочешь, выкарабкивайся из своего эмбрионального состояния и устраивай свою личную» жизнь. Эмбрион, имеющий личную жизнь, называют личинкой.
А вот морской судак не бросает свою икру на произвол судьбы: он охраняет ее от бычков и одновременно бычков поедает. Он живет для потомства и одновременно живет для себя. Это очень важно: живя для себя, не забывать жить для потомства и, живя для потомства, не забывать жить для себя. (Правда, бычки недовольны: им никак не удается пожить для себя и даже не всегда удается пожить для потомства.)
Что касается жабы повитухи, то она спохватывается жить для себя лишь тогда, когда жизни ее угрожает смертельная опасность. У жабы повитухи главный повитуха отец, это он вынашивает детей, по-мужски обмотав их вокруг себя, как пулеметную ленту, в которой, однако, каждый патрон несет в себе жизнь, а не смерть. И совершенно правильно: ведь он, отец, воюет за жизнь, а когда воюешь за жизнь, нелепо прибегать к помощи смерти.
Отец повитуха всячески избегает смерти, он воюет не на смерть, а на жизнь. И при верной смертельной опасности складывает оружие, срывает с себя пулеметную ленту.
И все же борьба за жизнь продолжается. Пулеметная лента сама продолжает борьбу, один за другим из нее выскакивают маленькие повитухи и принимаются сами себя вынашивать, без отца. А когда придет время, обмотают себя пулеметной лентой, чтобы продолжить борьбу за жизнь — до первой смертельной опасности.
Очень важно своевременно позаботиться о будущем потомстве, помочь ему ответить на вопрос: как быть? Компасные медузы рождаются все мужчинами, но этого им ненадолго хватает, и все они со временем превращаются в слабый пол, который они называют прекрасным полом. Пол прекрасный, что в говорить! Но вот иные рыбки, которые рождаются в этом поле, со временем изменяют его на пол, хотя и не столь прекрасный, но сильный. Не простое это дело — переступить через свой пол. Отбросить все, что дано тебе от природы, обновить себя, переделать, пересоздать… Найти в себе достаточно силы. Или достаточно слабости.
Правда, лучше всего нас формирует жизнь, в этом убеждаешься на примере некоторых ракообразных. В благоприятных жизненных условиях род дафний сплошной женский род, то есть, род, состоящий из особ исключительно женского пола. В благоприятных условиях у дафний рождается лишь слабый пол. Настоящие мужчины рождаются только в неблагоприятных условиях.
Да, жизнь нас воспитывает. Обычные комнатные мухи рождаются без головы, а голову обретают там, где другие теряют ее: в школе жизни. Однако, школа школой, но нельзя недооценивать родительский пример, а также взрослое окружение.
Когда перед молодыми клешненосными осликами (из ракообразных) возникает вопрос: кем быть? — они берут пример со взрослых, но, конечно, поступают наоборот: если встретит мужчину, станет женщиной, а если женщину — станет мужчиной. Это хорошо, что ослики не идут избитым путем, плохо то, что советы взрослых не пользуются у них уважением. Любая педагогика строится на авторитете взрослых, а если авторитета нет, на чем же тогда строить педагогику?
Те, кто отдает предпочтение самостоятельному развитию, опять-таки ссылаются на пример насекомых. За периодом бурного эмбрионального детства у будущих насекомых наступает переходной период, когда они успокаиваются, уходят в себя, чтобы хорошенько подумать о своем будущем. В это время их совсем не узнать, такие они тихие, смирные, уравновешенные (их даже называют куколками — настолько они ведут себя идеально). Потому что кончилось эмбриональное детство, наступила эмбриональная юность, пришла пора пересмотреть эмбриональную личную жизнь и подумать о будущей взрослой жизни.
Если бы детей воспитывали только родители! Вопрос воспитания был бы давно решен. Но он не решен, и с каждым поколением все усложняется.
Личинка суданского кузнечика задумала стать муравьем, простым муравьем, из тех, которые всю жизнь на земляных работах. И она во всем старается быть похожей на муравья. А личинка малайского кузнечика скачет, как жук-скакун, да и внешне от него не отличается.
Родители в панике: и что это с нашими личинками происходит? Нет чтобы жить, как деды-прадеды, из рода в род свою линию продолжать. Но между собой признаются друг другу:
— Я в его возрасте тоже пытался всех обскакать. Таким был скакуном мать родная не узнавала.
— А я в муравьи пробивался. Правда, потом образумился.
А дед не пробивался? А прадед не пробивался? Все пробивались и все образумились.
Чтобы стать взрослой, личинке нужно одно: образумиться. Так считают взрослые, уважая свой собственный, личный пример. Но как трудно добиться у детей такого же уважения!
Питоны неплохие родители, хотя обычно змеи равнодушны к потомству. У змей холодная кровь, которую не может согреть ни любовь, ни сочувствие, ни надежда, что наши дети будут счастливей нас…
У питонов холодная кровь, но когда на свет должны появиться дети… Маленькие, слабые, пока еще не вылупившиеся… В этом есть что-то трогательное, и мать свивается над ними клубком, огромным клубком, от одного вида которого цепенеет вокруг все живое. И этот клубок, леденящий мир, по-своему излучает тепло, окружает теплом тех, кому предстоит вылупиться. Ведь для того, чтобы выйти в мир, нужно почувствовать его теплоту…
Наверно, питоны могли бы стать теплокровными — если бы их теплокровность была направлена не только внутрь своего клубка, но хотя бы кого-нибудь согревала снаружи. А так — не станут питоны теплокровными, и дети их не станут теплокровными, потому что — какой же они видят пример?