Хвостатая для мажора
Шрифт:
– О, пожалуйста, пожалуйста. Артур, не заставляйте меня говорить, – ахнула я. Слезы потекли у меня из глаз и стало тяжело дышать. Вот только Артур был непреклонен. Его выражение лица заставило меня дрожать. Оно стало очень суровым.
– Я еще раз прошу тебя ответить, кто это был, моя дорогая Эрика, – сказал он, повышая голос не более, чем если бы он просил меня передать соль или перец, – а если не ответишь, у тебя сегодня будет сложный вечер. Самый тяжелый из тех, что у тебя когда-либо был, – у меня не было причин не верить Артуру. – Оу, если тебе интересно узнать, на что я способен, когда мне лгут, тогда можешь продолжать молчать, но то, что я сделаю сегодня, тебе
– О боже… я думаю… О, я не хочу. Пожалуйста! Я не прощу себя за это…
– Эрика, сделать выбор проще, чем ты думаешь. Выбирай дорогая – ты или она? Но будь очень осторожной, когда будешь делать выбор. Думай о том, что тебя ждет.
– Это… это… это была М-мари, Артур, – простонала я, краснея от стыда. Я подставила Мари и мне было страшно, что теперь Артур сделай с ней… и как будет складываться мое общение с девушками. Выходит, что я их предала.
– Спасибо, что рассказала, Эрика. То, что ты сделала – весьма похвально. Я вижу, ты уважаешь хозяина и хорошо заботишься о своей нежной заднице. Ты сделала правильный выбор, Эрика. Я благодарен тебе за твою рассудительность. Это очень хорошо. И ты можешь продолжать есть, моя дорогая. Но у меня есть еще несколько вопросов к тебе, – я сразу же напряглась. – Как ты себя чувствуешь сегодня? Тебе легче?
– Да, спасибо, Артур. Мне помогла Ма…, – запнулась я, опустив глаза и испытывая ужасное чувство вины перед Мари, которая нежно втирала лечебные составы в мою поротою попку.
Больше ничего не было сказано, пока творожный десерт не был подан и съеден. А когда Николь вернулась, чтобы забрать пустую посуду, Артур тихо сказал: – Николь, скажешь Мари, что ей необходимо пойти в свою комнату. Ты не против, Николь?.. – девушка сдержано покачала головой. – Это очень хорошо. Сегодня ты тоже должна присутствовать в этой комнате, Николь. И моя дорогая Эрика. Это приказ. Ты все поняла, Николь?
– Да сэр. Мари сейчас же пойдет в свою комнату, – выдохнула Николь. Я увидела, как ее глаза расширились от страха. И Николь поспешила выйти из гостиной, чтобы сказать Мари, что ей нужно немедленно идти в свою комнату вместе с подругой.
– О, пожалуйста, не бейте ее, потому что это я проболталась о том, о чем должна была молчать. Пожалуйста, Артур! – я настолько погрузилась в свои мольбы, что не заметила, как положила руку на запястье Артура.
– Сочувствие заслуживает уважения, моя дорогая, да, если бы эти эмоции, Эрика, были уместны. Девушки знают, что я не потерплю подобного неповиновения. Это непрофессионально с их стороны. Я запретил Мари и Николь рассказать тебе что-либо о том, что происходило между нами до того, как ты не появились в моем доме. Мари прекрасно знает, что этого делать нельзя, но она осушалась и будет наказана. Или я не справедлив?
– О, боже, – простонала я, кусая губы, чтобы скрыть замешательство. Лицо Артура стало очень серьезным.
– Не нужно себя винить, Эрика. Ты могла выбирать и приняла очень правильное решение. Мари будет сожалеть о болтливости. Такой урок пойдет ей на пользу. Для тебя это тоже будет уроком. Пойдем. Думаю, нас уже заждались.
В этот раз мы не поднимались наверх, так как комнаты двух горничных были на первом этаже дома. Артур уверенным шагом вошел в комнату Мари. Она уже была там – ерзала коленями на стуле и бросала умоляющие взгляды на Николь, которая стояла рядом и разглядывала пол.
– Мари, – сказал Артур серьезно, – ты осмелилась поговорить с Эрикой вопреки моим строгим приказам.
Я со слезами на глазах смотрела на несчастную молодую и милую девушку, чтобы попросить ее одними глазами простить мое предательство. Но Мари не смотрела на меня. Она стонала, дрожа от страха, но подчинялась приказам Артура. Я больше не могла видеть ее напуганных глаз и вышла из комнаты за орудием наказания. Когда я вернулся с ужасным кнутом с тонкими ремешками, которыми недавно была выпорота моя попка, то снова увидела дрожащую Мари. Она закрывала свое лицо руками и плакала, стоя на коленях в одних лишь чулках и туфельках. На ней были надеты очень красивые чулки с богатыми ярко-красными подвязками и изящные черные лодочки, мне они понравились. Мари то и дело пыталась заглянуть Николь в глаза, но та старалась не встречаться с Мари взглядом. Она опустила глаза и сложила руки, прикрывая свою грудь. Думаю, Николь хотела отгородиться от всего, что сейчас произойдет в этой комнате... И больше всего ей не хотелось привлечь внимание Артура.
Глава 18. Следующая?
Если Мари была милой и маленькой, то Николь выглядела более крепкой – выше меня и Мари. Несмотря на это она казалась неимоверно женственной. Такая стройная, грациозная, длинные ноги и крепкие бедра, очень привлекательная развитая грудь, напоминающая спелые груши. Кожа Николь была чуть светлее, чем кожа Мари. Гладкая, блестящая. Думаю, Артуру больше нравились девушки со светлой кожей. Ох, я не раз видела, как Артур посматривал на Николь с большим интересом. Это при том, что Мари стояла перед ним на коленях почти обнаженной.
Скорее всего, Артуру нравились наблюдать, как краснеет кожа после наказания. Мари же была слишком темной, чтобы разглядеть на ней следы от порки. Да, Артур мог насладиться стонами и плачем, но не легким румянцем на аппетитных формах.
Артур некоторое время беспрерывно смотрел на Мари и Николь, а затем он очнулся, наверное, от грязных мыслей и повернулся ко мне, чтобы взять из моих рук кнут, которым он собирался наказывать Мари. Мне было жаль Мари, но я не могла никак повлиять на решение Артура. Я провела глазами кнут и мысленно пожелала Мари быть сильной. Или наоборот… Возможно, если она будет просить и плакать, Артур закончит раньше.
– Мари, прежде чем я выпорю тебя, я хочу услышать признание. Скажи, что заслуживаешь на наказание и виновата в том, что ослушалась. Я хочу, чтобы ты сказала, что понимаешь, за что я тебя наказываю. Ты понимаешь, что нарушила мой приказ?
– О-о, да, М-Мастер, – о боже, Артур заставляет Мари, как и меня, называть его Мастером. И он, похоже, получает удовольствие, когда молоденькие девушки унижаются перед ним. – Я… я заслужила порку, Артур. Я была непослушной девочкой.
Я заметила, что девушки, особенно Николь, прекрасно говорили на русском. Думаю, Артур, с его врожденным талантом добиваться от девушек того, чего он хочет, заставил Мари и Николь учиться. Скорее всего, он давал им читать книги, как он сейчас делал со мной. Назвать нас его гаремом было не так уж и неправильно.