Хвостик и волшебное перышко
Шрифт:
Молчавший до этого Музыкальный Центр, который объявился на кухне совсем недавно, выразительно хмыкнул, но спорить не стал, ему было жаль этого старого неуклюжего увальня.
– И что было дальше? – спросил он из вежливости.
Телевизор благодарно кивнул.
– По мне как раз показывали хороший концерт, так что было обидно, когда Хозяйка подошла ко мне, чтобы выключить звук. Лучше бы она меня совсем выключила! – горестно воскликнул Телевизор. – В этот момент один из гостей пригласил нашу любимую Хозяйку танцевать.
– Куда только смотрел наш Хозяин! –
– Хозяин сказал, что раз звука все равно нет, то он переключит меня на футбол, потому что футбол можно смотреть и без звука, и тоже оказался рядом со мной.
– Не пойму, зачем они все подошли к Телевизору, – искренне удивился Музыкальный Центр. – Неужели нельзя было воспользоваться пультом?
– Вы же знаете, что у меня нет никакого пульта – ответил Телевизор.
В его голосе был слышен упрек. Ведь он не виноват, что такой старый, а молодежь могла бы проявить побольше чуткости.
– Этот противный гость взял нашу Хозяйку за руку и начал продвигаться на свободное место, та споткнулась об ногу Хозяина и опрокинула на меня вазу с цветами.
– Скажите мне правду, она разбилась? Бедняжка! – в густом басе Большого Глиняного Горшка появилась едва заметная трещинка.
«Оказывается, не такой уж он безмозглый», – подумал Старый Будильник.
– Не хочу Вас зря обнадеживать, но дальше я почти ничего не помню. Когда вода попала в меня, внутри как будто что-то вспыхнуло, раздался жуткий треск, и все погрузилось в темноту.
– Короткое замыкание, – авторитетно заявила Кофемолка. – Я уже такое видела.
Все обладатели смешных хвостиков с двухпалыми лапками дружно закивали в ответ.
– Быть может, ее еще можно склеить? – тихонько, насколько это было возможно с его басом, прогудел Большой Глиняный Горшок. Он оглянулся по сторонам в поисках поддержки, но все кругом молчали.
«С какой стати Хозяева будут склеивать эту дешевку! Моих дорогих сестричек и то никто не пробовал склеить!» – возмутилась Большая Хрустальная Рюмка, но вслух ничего не произнесла.
На кухне ее всё- таки недолюбливали. «Невинные создания, они были так молоды! – вздохнула она про себя, – странно получается: мои сестрички были одновременно винными и невинными».
Ей захотелось обсудить с кем-нибудь эту интересную мысль, но она опять промолчала.
– Ну, а дальше-то что? – Чайник уже основательно подостыл и успокоился. – Свет починили?
– Свет починили, но я так и простоял на веранде без дела до конца лета. А перед самым отъездом Хозяева заперли меня в тесной кладовке среди лопат, ведер и прочего ненужного хлама, как будто я был в чем-то виноват. Всю осень и зиму я провел в этом заточении. Было темно, холодно и очень страшно! С наступлением холодов в чулан пробрались отвратительные шуршащие создания. Они рыскали повсюду в поисках еды, а когда ничего не нашли, то …
От волнения голос у Телевизора прервался, и все, как по команде, посмотрели на его изуродованный хвостик, замотанный синей изолентой. Больше рассказывать было нечего, и на кухне воцарилась тишина.
Через несколько дней Хозяин приладил
В часовой мастерской Павлика с мамой встретил человек в белом халате и очках, чем-то напоминавший врача, который приходил к Павлику, только врач был высокого роста и худой, а этот – низенький и толстый. На лбу у него была приспособлена лупа, похожая на половинку театрального бинокля.
– Ну-ка, посмотрим, что там у нас? – в точности, как врач спросил часовщик.
Привычным жестом он слегка вытянул вперёд руку, сдвинул очки на лоб и вооружился лупой.
– Вот, – сказала мама и протянула часовщику заботливо свернутый из газеты кулек.
– Что это? – удивился часовщик.
Он вновь поменял очки и лупу местами и почему-то перевел взгляд на Павлика. Павлик хотел уже было рассказать часовщику про то, как собирался стать подводником, как нырнул с будильником в ванну, но мама опередила его.
– Это будильник, – тихо сказала мама. – Он нам от дедушки достался. Вы уж постарайтесь, пожалуйста, – добавила мама.
Часовщик медленно, как будто с опаской, развернул кулек и высыпал его содержимое на стол.
– Если вы думаете, что это будильник, то вы сильно ошибаетесь.
Часовщик говорил нараспев, смешно выговаривая «И» вместо «Ы».
– Это груда металлолома и не более того. Я, конечно, постараюсь, тем более для такого молодого человека с такой молодой мамой, но я ничего не обещаю! Если вы собрали больше половины деталей, в чем я лично очень сильно сомневаюсь, то определенные шансы у нас есть, но если здесь нет и половины, то наши шансы ухудшаются.
Не переставая говорить, часовщик перебирал детали часов руками. Мягкий голос часовщика почти убаюкал Павлика. Он неотрывно смотрел на эту необычную лупу, похожую на половинку бинокля, пытаясь вспомнить, как она называется.
«Если для двух глаз это называется бинокль, – рассуждал Павлик,– то для одного глаза…».
Знакомое слово вертелось на языке.
«Монокль!» – сообразил, наконец, Павлик.
Он вспомнил, как в прошлом году смотрел в кинофильм про разведчиков, и там, у фашистского генерала были смешные усы и монокль. Часовщик совсем не был похож на фашистского генерала, и Павлику стало смешно.
– Вы находите это смешным? – часовщик вопросительно посмотрел на Павлика.
Павлик не знал, как объяснить часовщику про фашистского генерала, и от смущения спросил:
–Это у Вас монокль?
– Молодой человек! – произнес часовщик и показал головой. – Когда я был в Вашем возрасте, у меня тоже была дурацкая привычка отвечать вопросом на вопрос. Теперь я чиню чужие будильники вместо того, чтобы играть на скрипке в приличном оркестре, о чем мечтала моя бедная мама! Это называется монокулярная лупа, – продолжил он безо всякой паузы, – но если Вам так нравится, можете называть как угодно, тем более что это почти одно и то же.