И ангелов полет

Коннелли Майкл

— Полагаю, что в этой роли у меня будет больше возможностей оказывать влияние на реформирование департамента полиции нашего города и искоренять семена зла, — сказала Энтренкин. — Продолжение дела Говарда Элайаса не только большая честь, но и огромная ответственность.

Отвечая на вопрос о деле «Черного Воина», она заявила, что планирует взяться за него в ближайшее время, а пока собирается обратиться к председательствующему судье с просьбой перенести первое заседание на следующий понедельник с тем, чтобы лучше ознакомиться с выработанной Элайасом стратегией. Когда один из репортеров выразил мнение, что дело, похоже, уже не дойдет до суда, Энтренкин не согласилась с ним.

— Как и Говард, я не хочу, чтобы дело было закрыто, — сказала она, глядя прямо в камеру. — Оно важно для всего нашего города, и мы будем настаивать на судебном разбирательстве.

Отлично, подумал Босх. Дождь ведь будет идти не вечно. И если полномасштабного бунта удалось избежать сейчас, то Карла Энтренкин постарается сделать все, чтобы раздуть пламя на следующей неделе.

На экране появился преподобный Престон Таггинс, и Босх, взяв пульт дистанционного управления, начал переключать каналы. Один показывал мирную демонстрацию, на другом вещал член городского совета Ройял Спаркс, третий вел репортаж с перекрестка Флоренс и Нормандии. Там, на том самом месте, где вспыхнул пожар 1992 года, и сейчас собралась внушительная толпа. Демонстрация, если так можно было назвать это сборище, протекала мирно, но Босх знал — так будет недолго. Ни дождь, ни опускающаяся на город ночь не остановят уже кипящих злобой людей.

Вспомнились слова Карлы Энтренкин о том, что, когда отнимают надежду, ее место заполняют гнев и жестокость. Пустота была и в нем самом, но чем заполнит ее он?

Убрав звук, Босх вернулся к отчету, потом вынул лист из машинки и положил его в папку, решив, что передаст отчет Ирвингу утром. Теперь, с окончанием расследования, его группе предстояло вернуться к обычной работе и вместе со всеми выйти на патрулирование.

Смена начиналась в шесть утра, и Босх решил проверить свою полицейскую форму, которую не надевал пять лет, со времени землетрясения, когда департамент тоже работал в режиме чрезвычайного положения. Он уже открыл дверцу шкафа, но тут зазвонил телефон. С надеждой, что это Элеонор, что его ждут хоть какие-то хорошие новости, Босх поспешно вернулся, схватил трубку и опустился на кровать.

Звонила Карла Энтренкин.

— У вас мои материалы.

— Что?

— Материалы. Папки по делу «Черного Воина». Я забираю его себе. Мне нужны все документы.

— А, да. Да. Понял. И я уже знаю — видел отчет о вашей пресс-конференции.

Она молчала, он тоже. Пауза затягивалась, но никто не спешил класть трубку. В Карле Энтренкин было что-то, что нравилось Босху, хотя их взгляды на то, чем она занималась, не имели ничего общего.

— Хороший ход, — сказал наконец он, обрывая неловкое молчание. — Я имею в виду то, что вы берете его практику. Договорились с вдовой, а?

— Договорились. Но о нас с Говардом она ничего не знает, и я не стала говорить. Ей и без того трудно.

— Благородно.

— Детектив...

— Что?

— Ничего. Просто иногда я вас не понимаю.

— Не вы одна.

Снова пауза.

— Все материалы у меня. Целая коробка. Я только что закончил итоговый отчет. Сейчас сложу все и постараюсь забросить вам завтра. Пока не знаю, когда именно, — выхожу на патрулирование.

— Надеюсь, это ненадолго.

— Вы переберетесь в его офис? Мне туда все отвезти?

— Да. Если можно. Это было бы замечательно.

Босх кивнул и тут же подумал, что она его не видит.

— Что ж, спасибо за помощь. Не знаю, рассказал ли вам Ирвинг, но на Шихана вышли только благодаря тому, что нашли кое-что в бумагах Элайаса. Было одно старое дело. Вы, наверное, слышали.

— Вообще-то нет. И вам не за что меня благодарить, детектив. Откровенно говоря, все получилось так неожиданно. Я имею в виду Шихана. Он был вашим напарником...

— Да. Был.

— Вам это не показалось странным? Ну, что он сначала застрелил Элайаса, а потом покончил с собой?

— Если бы вы спросили меня об этом вчера, я бы сказал — нет, такого не может быть. Но сегодня у меня такое чувство, что я и себя-то не понимаю, не то что других. Есть доказательства... Что теперь говорить.

Он прислонился спиной к стене и посмотрел на потолок. Энтренкин долго молчала, а когда заговорила, то уже по-другому, осторожно, тщательно, как и подобает юристу, подбирая слова.

— Скажите, возможна ли другая интерпретация имеющихся доказательств?

— Что вы имеете в виду, инспектор?

— Карла.

— Хорошо. Что вы имеете в виду, Карла? О чем спрашиваете?

— Я хочу, чтобы вы поняли — моя роль изменилась. Я связана определенными обязательствами. Майкл Харрис — мой клиент. И мне предстоит защищать его интересы по жалобе на ваш департамент.

— У вас есть что-то, что может оправдать Шихана? Что-то, что вы скрыли от нас?

Босх резко подался вперед, стараясь сосредоточиться, вспомнить, что они могли пропустить. Он знал — Карла Энтренкин оставила себе материалы, определявшие избранную Элайасом стратегию. Возможно, там что-то было.

— Я не могу ответить на ваш...

— Знаю, — нетерпеливо оборвал ее Босх. — Вы имеете в виду ту папку, которая оставалась у вас. В ней есть нечто...

Он остановился. То, на что намекала инспектор — если это был намек, — не имело смысла. С убийством на Энджелс-Флайт Шихана связывало его табельное оружие. Баллистическая экспертиза подтвердила, что три пули, обнаруженные в теле адвоката, были выпушены из его револьвера. О чем еще спорить? Что еще искать? Все, дело закрыто.

Факты есть факты, их не отбросишь. И все же чутье говорило Босху, что в случае с Шиханом факты указали неверное направление. Его бывший напарник не мог сделать то, что ему приписали. Да, Фрэнки с удовольствием сплясал бы на могиле Элайаса, но отправить адвоката в эту самую могилу он не мог. Да, он сорвался, когда допрашивал Майкла Харриса, но все равно остался человеком, не способным на хладнокровное, обдуманное убийство. Шихан убивал, но не был убийцей.

— Послушайте, я не знаю, что у вас есть, но вы должны помочь мне. Я не могу...

— Все там. В тех материалах, которые сейчас у вас. Да, я кое-что придержала, но главное, по крайней мере часть главного, есть в ваших документах. Поищите — и найдете. Я вовсе не хочу сказать, что ваш друг чист. Я лишь говорю, что там есть нечто, на что вам стоит обратить внимание. То, что вы пока, похоже, не заметили.

— И это все, что вы хотите мне сказать?

— Это все, что я могу вам сказать.