И целого удара мало
Шрифт:
— Господин! — надрывно говорит она. — Мой ашикаби! (у Мии, Казеханы и всех, кто прибыл со мной на автобусе отваливается челюсть. Кара еще не называла меня ашикаби, хотя должны были сами догадаться). — Я уже принесла вам клятву верности, но после этих слов окончательно убеждаюсь в том, что вы ниспосланы мне самой судьбой! Клянусь повторно, что буду с вами до самого конца и отдам жизнь, если того потребуется!
Она поднимает голову, а ее глаза сверкают фанатичным блеском. Еще раз вздыхаю, понимая, что любые мои слова
— Бедный! — звучит ее голос. — Сколько же тебе пришлось вынести?!
Она обнимает меня, прижимая к своей груди мою голову.
— У меня и в мыслях не было возражать, — тихо говорит она. — Но после такого понимаю, как тяжело тебе пришлось, и сколько предстоит еще вынести. Обещаю, что буду помогать тебе, что бы не произошло.
— У меня только одна просьба, — негромко говорю, беря за руку одну и вторую. — Помиритесь, пожалуйста. Оставьте ваши обиды в прошлом. В свою очередь, обещаю, что вам больше никогда не придется драться друг с другом!
Мия первой протягивает руку навстречу Карасубе, глядя на нее с непонятным ожиданием. Ухмыльнувшись в очередной раз, ее соперница неожиданно заявляет:
— Собственно, я с тобой и с ней (она кивает на Казехану, замершую в отдалении) никогда не ругалась. Это вы на меня напали, когда…
— Достаточно! — перебиваю ее. — Ты согласна с моей просьбой?
— Разумеется, хозяин! — немедленно кивает та. — Ваше слово — закон!
Она обеими руками пожимает протянутую ладошку Мии, тряся ее с такой силой, что едва не отрывает.
— Казехана? — спрашиваю девушку в супероткрытом платье. — Могу ли я попросить и тебя присоединиться к нам?
— Ты пока не мой ашикаби, — грудным сексуальным голосом отвечает та. — Но я уже убедилась в том, что ты заслужил внимание всех, кто сегодня здесь собрался! Твоя Сила — это нечто! Я с самого момента рождения не ощущала подобного.
Девушки кивают в подтверждение ее слов. Тогда голос грудастой милфы становится крепче:
— Но все же мне требуется нечто большее, нежели демонстрация твоей таинственной и невероятной…
— Бар вон там! — показываю в сторону стойки, за которой на зеркале стоят различные дорогостоящие алкогольные напитки.
— Дорогой! — тут же расплывается в улыбке Казехана. — Все, бери меня, я твоя!
Забыв про нас, она немедленно кидается к бару. Но я выхватываю бутылку «Джемесона» буквально у нее из-под носа и повторяю, прежде чем она успела надуться:
— Что насчет Карасубы и всех остальных?
Девушка вздыхает и поворачивается к бывшим спорщицам. Мгновенно став серьезнее, она смотрит в глаза Мие и, получив от нее еле заметный кивок, не торопясь идет к Карасубе.
— В таком случае, у меня нет причин идти против тебя, — говорит она неестественно высоким и серьезным голосом, становясь напротив нее. Надеюсь, мы будем хорошими сестрами, как когда-то до…
Карасуба вдруг обнимает ее так сильно, что милфа охает от неожиданности. На глазах бывшей командующей карательным отрядом вдруг появляются слезы.
— Я…Я и надеяться не могла, сестренка, — говорит она, задыхаясь, — что мы когда-нибудь снова станем едины! Как же все-таки хорошо, что Ричард сумел помирить нас!
Улыбнувшись, Казехана тоже обнимает ее. Разомкнув объятия, она свободно вздыхает, а потом хватает обеих опешивших девушек и тянет за собой в сторону бара.
— Раз такое дело, — говорит она, хватая литровую бутыль текилы, — то это дело надо обмыть! И обычным виски тут не обойтись! Ричард! Ты должен взять ответственность за это! Мы собираемся насинячиться до поросячьего визга!
— Только не разрушьте гостиницу! — отвечаю, давая отмашку. — А так, весь бар в вашем распоряжении.
Все остальные девушки радостно визжат и кричат, приветствуя примирение. Они постепенно сходятся, сначала робко, но быстро смелея, знакомясь друг с другом. Я же обращаю внимание на то, что стоит сделать в первую и вторую очередь.
— Яхан! — зову ту, кому могу доверить организацию, не затрагивая Мию. — Не расслабляйся. У меня будет к тебе просьба. Мацу! Подойди пожалуйста. И…и, пожалуй, Беницубаса.
— Я-а-а? — удивляется та, тем не менее, приближаясь ко мне. — Что нужно сделать? Разрубить кого-нибудь?!
Она хищно взмахивает своей страшной косой.
— Нет, вообще можешь ее убрать пока куда-нибудь? — морщусь я. — Дело будет ответственное и серьезное, с которым можешь справиться только ты. Но оружие тебе не понадобится.
Добавляю, понижая голос так, чтобы нас никто не слышал.
— Я заметил, что у тебя одной есть более-менее приличный вкус в одежде…
В самом деле, Беницубаса из всех Секирей одета более-менее скромно, но эстетично, не вызывая изумление своим нарядом, но и радуя глаз. Девушка немедленно заливается краской.
— Ох! — хватаясь ладошками за личико, восклицает она. — Аш-шикаби! Мой Ашикаби, ты так добр ко мне! Прежний никогда так не говорил!
— Ну и зря! — нисколько не лукавя говорю я. — Такой красавице, как ты, надо постоянно делать комплименты.
Челюсть Беницубасы с грохотом падает на пол, чудом никого не задев. Девушка смотрит на меня, широко раскрыв рот и вытаращив глаза. Мацу тихонько смеется.
— Прикажи вы ей сейчас принести вам Эйфелеву башню, она, даже не задумавшись, рванет во Францию, — говорит она, искренне улыбаясь.
— Бени, взгляни на всех, кто в этой комнате, — говорю я, переключая внимание Секирей на остальных. — Что ты можешь сказать о них?
— Ну-у, это красивые и хорошие девушки, — не понимающе, отвечает та, постепенно выходя из ступора. — Они вооружены…