И целой обоймы мало
Шрифт:
Седобородый, но моложавый, высокий, но сутулый, он напоминал издали профессора из какого-то старого приключенческого фильма. Его взгляд был устремлен вдаль, а мушкетерская бородка надменно торчала вперед, как будто он прибыл в предместье Рамсгейта на машине времени. Прямиком из шестидесятых, когда профессора еще котировались выше барыг и ларечников.
Коротко переговорив о чем-то с управляющим, Заиров подозрительно уставился на окно, за которым стоял Бабич. Тот инстинктивно отпрянул назад, хотя увидеть его снаружи было трудновато.
К
При ближайшем рассмотрении он не был похож ни на чудаковатого профессора, ни на доктора Айболита, ни даже на Дон Кихота. У этих людей не бывает таких волчьих глаз.
Когда взгляды Заирова и Бабича столкнулись, в затененном холле промелькнуло нечто вроде электрического заряда, хотя ни один, ни другой этого не заметили: оба были слишком поглощены созерцанием друг друга.
– Добрый день, Ахмет, – улыбнулся первым Бабич. – Удивлен?
– Не очень, – ответил Заиров, заложив руки за спину и раскачиваясь с пятки на носок. – Я видел твою машину на стоянке, Боря. В чем дело? Зачем ты за мной таскаешься? Разве ты забыл мой ответ? Я сказал: нет.
– А вдруг ты все-таки передумал? – спросил Бабич, старательно изображая добродушие.
– Я мужчина, а не баба. Мужчины верны своему слову.
Заиров пожевал губами, словно намереваясь сплюнуть, но не сделал этого. Вращаясь в английском полусвете, он нахватался хороших манер, как собака – блох.
– Прежде чем давать слово, – рассудительно произнес Бабич, – мужчины тщательно взвешивают все «за» и «против». Ты же отказал мне просто из вредности, Ахмет.
– Пусть так. Это ничего не меняет. Ты мне не нравишься, Боря. Я не хочу иметь с тобой дела.
– А если я предложу тебе что-то совершенно необычное? Ты ведь азартный человек, Ахмет?
– Ну? – В голосе Ахмета прозвучал намек на легкое любопытство.
– Давай сыграем партию в гольф, – продолжал Бабич. – Победитель получает право диктовать любые условия по астраханской проблеме. У меня нет почти никаких шансов одержать верх, так что ты ничем не рискуешь.
– Если у тебя нет никаких шансов, то зачем тебе это надо?
– Я не сказал «никаких», – обезоруживающе улыбнулся Бабич. – Я сказал «почти».
– На что ты надеешься, Боря? – Взгляд Ахмета, задавшего этот вопрос, смягчился. – Я навел справки у менеджера. По его мнению, тебе еще тренироваться и тренироваться.
– Ох уж этот Вайтинг, – осуждающе покачал головой Бабич. – Язык без костей. Вот и верь после этого в хваленую британскую сдержанность.
– Это не вся информация, которой я владею, – самодовольно сказал Ахмет, оглаживая седую бороду. – Мои охранники переговорили с парнем из обслуги, который шлялся во дворе. Оказывается, ты прибыл сюда без охраны.
– Мы же не в Мытищах, не в Люберцах. Зачем мне охрана?
– Завидую твоей беспечности.
– Это не беспечность, – пожал плечами Бабич, – это правильное понимание ситуации.
Продолжая играть свою роль, он чувствовал нутром, что Заиров взвешивает полученную информацию и вот-вот клюнет. Для того чтобы казаться еще более беспечным, Бабич достал из своей сумки клюшку номер два и принялся натирать рукоятку мелом.
– Сдается мне, что ты замыслил какую-то пакость, – обронил наблюдавший за ним Ахмет.
– Ей-богу, нет! – клятвенно заверил его Бабич.
– Ой, только не приплетай сюда своего бога.
– Хочешь, я поклянусь детьми?
– Только последний дурак поверит твоим клятвам.
– Можно подумать, твои клятвы что-то значат, – обиделся Бабич. – В девяносто восьмом ты бил себя в грудь, обещая поставить состав спирта, а сам смылся с задатком. «Клянусь мамой, клянусь Аллахом», – говорил ты. И что?
Заиров тихонько засмеялся.
– Обещание, данное неверному, – сказал он, – выполнять совсем не обязательно. Никто меня за это не осудит. Ни на этом свете, ни на том.
– Ладно, – махнул клюшкой Бабич. – Кто старое помянет, тому глаз вон. Проехали. Давай лучше обсудим условия игры.
– С чего ты взял, что я стану с тобой играть?
– Потому что ты любишь выигрывать.
Прежде чем ответить, Заиров так долго смотрел на Бабича своими волчьими глазами, что у того возникло ощущение, будто его череп просвечивается рентгеновскими лучами.
– Ну что ж, – произнес Заиров многообещающе, – предлагай свои условия.
– Они предельно просты, – заверил собеседника Бабич, стараясь не выдать своего возбуждения.
– Двойная ставка или один к одному?
– Все или ничего.
– Не пудри мне мозги, Боря. Назови свою ставку. Десять тысяч? Сто? Миллион?
– Не в деньгах счастье, Ахмет.
Заиров раскатисто захохотал, словно услышал самую смешную шутку в своей жизни:
– От кого я это слышу?
– От меня, – скромно ответил Бабич. – Лично меня больше привлекает власть.
– Она покупается за деньги, Боря!
– Это только начальный этап: деньги – власть – деньги. Я его уже прошел. Для меня начался следующий этап.
– Какой же? – полюбопытствовал Заиров, продолжая посмеиваться, хотя теперь это у него получалось несколько натужно.
– Большая власть – большие деньги – неограниченная власть, – отчеканил Бабич. – Но мы отклонились от темы. Вот мои условия. Играем одну партию. В случае твоей победы ты забираешь кейс, который лежит на столе.
– Что там? – На Бабича смотрели глаза не просто волка, а волка, почуявшего запах крупной добычи.
«Мы одной крови, ты и я, но пить будем твою кровь, потому что я сильнее».