И целой вселенной мало!

Барбуца Евгения Васильевна

Внутреннее убранство теперь было более разнообразно, но практически вся мебель находилась в ужасном состоянии. Будто кто-то невероятно сильный крушил все, что попадалось под руку.

Но, несмотря ни на что, порой встречались и целые предметы. И вот тут начиналось.

– Это что? – поднимал с пола очередную безделицу Рим.

– Средство для ухода за кожей, – закатывала я глаза.

– Зачем вообще на корабле подобное барахло? – в раздражении отбрасывал он очередную рухлядь.

Судя по тому,

что мы видели, жилых кают здесь было намного больше, чем обычно принято на кораблях.

– Пассажирское судно? – предположил Змей.

– Нет, – покачала я головой. – Каораи жуткие индивидуалисты. Подобные размеры имеют либо суда класса «дворец», либо военные. Общественный транспорт намного меньше. Намного. – Я старалась говорить четко, не позволяя языку заплетаться.

Честно говоря, каждый последующий шаг давался с трудом. Казалось, чем дальше я заходила, тем глубже погружалась в прозрачное желе. Оглядываясь на команду, отчетливо понимала, что подобные затруднения испытывала только я.

Что бы сделал сознательный член команды наемников на моем месте? Само собой, сообщил бы об испытываемых сложностях командиру, а после бортовому медику. Но я сознательностью не страдала, поэтому упорно молчала, обливаясь потом в своем костюме.

Вскоре мы нашли довольно большое помещение. В стене была пробоина, и все вокруг находилось в жутком беспорядке. Но кое-что навело меня на догадку.

– Это станция, – озвучила я собственную мысль.

– Станция древних? – нахмурился Рим. Благо, его шлем был достаточно прозрачен и позволял видеть лицо собеседника. Вдобавок он был вполне пластичен и принимал форму черепа носителя.

– Не совсем, – пояснила я. – Эта станция была построена до инцидента с Землей. Строилась она людьми, для древних и по технологии древних. Мне не известна цель постройки. Станция располагалась на орбите Луны – спутника Земли. И была единственной в своем роде. По крайней мере, более я не слышала о подобных сооружениях.

Мою речь прервал заливистый детский смех.

Что делают матерые наемники, когда слышат детский смех посреди космического кладбища? Мгновенно проводят боевое построение. В результате этого я оказалась в центре тесного кружка, ощетинившегося лазерными, плазменными и прочими видами оружия.

– Надо было эмдэ брать, – еле слышно проворчал Ганзо.

– А поставил бы ты его куда? – так же тихо ответил Рим.

– Что это было? – не отвлекался от главной темы переполоха Змей.

– Девочка, – растерянно ответила Мэла.

– Мы ведь все это слышали? – уточнил Лай.

– Хочешь понять, не галлюцинацию ли словил? – попыталась сделать вдох поглубже, чему существенно мешали товарищи, тесно вжимавшие меня друг в друга.

И снова звонкий смех, на этот раз значительно ближе.

Честно? Мне было страшно. Я прекрасно понимала, что на этой станции могли производить что угодно. От оружия до генетических исследований.

– Смотрите, – ткнула пальцем шерга в сторону прохода, не имеющего двери. В свете наших прожекторов мелькнула тень ребенка.

– Эй! – попытался вступить в контакт с неизвестным существом ведущий.

– Что ты делаешь? – зашипел Лай.

– А что, если мы не встретили ни одного тела по пути сюда, потому что здесь кто-то выжил? – предположила Мэла.

– При полной разгерметизации станции? – осадил ее Лай.

– Откуда здесь дети? – задал вопрос по теме Змей.

– Я здесь! – послышался пронзительный женский голос.

– А? – обернулась я.

– Птичка, что случилось? – обратил внимание на мое странное поведение ведущий.

– Ты не слышал? – уточнила тут же.

– Что именно? – не остался в долгу ксерк.

– Показалось, – попыталась свернуть разговор, понимая, что никто, кроме меня, голоса не слышал.

А, как известно, голоса в голове до добра не доводят.

От пристального внимания Рима меня спас очередной раскат детского смеха. Ганзо, наш всегда спокойный и уверенный Ганзо, вздрогнул, и луч его прожектора выхватил из окружающей тьмы маленькую детскую ручку.

А после свет, излучаемый нашими прожекторами, мигнул и тут же погас. Внешнего освещения мы не имели, поэтому тут же погрузились в непроглядную тьму.

– Кхар, – ругнулся Змей.

Начавшийся было поток брани остановил тот же смех, раздавшийся уже в непосредственной близости от нас.

Внезапно нас ослепил дневной свет, а сами мы оказались посреди просторного жилья, наполненного теплом и яркими красками. Мимо нас пробежала девочка, смех которой мы слышали до этого. На вид ей было стандартов десять, ее уши украшал довольно красивый пирсинг, а вишневое платьице отлично гармонировало с темной кожей маленькой хороги.

– Дани! – позвал Ганзо.

Вот только не тот Ганзо, что сейчас замер, словно древняя статуя, а тот, что бережно нес в руках маленький шевелящийся сверток. Тот Ганзо широко улыбался, и на его обнаженных руках еще не было такого большого количества шрамов.

– Дани, милая! – Вслед за другим Ганзо вошла довольно привлекательная женщина. Пирсинг украшал не только уши женщины, но и брови, крылья тонкого носа и губы. Несмотря на большое количество украшений, это не выглядело отталкивающе. – Мы привезли тебе сестренку. Смотри!

Девочка тут же подбежала к родителям, радостно заглянула им в лица. От этих троих буквально веяло счастьем.

Другой Ганзо наклонился, сдвигая складки свертка, чтобы Дани могла увидеть то, что находится внутри.

– Красивая! – восхищенно прошептала она.