И целой вселенной мало!
Шрифт:
– Я выполняла свои функции, – разозлившись, села в кровати. – Я сдерживала его!
– Ты думаешь, – Айра – это предохранитель для силы каораи? – Горечь ее вопроса заставила меня вздрогнуть. Айра – это вместилище души каораи. Самое близкое, дорогое и равное существо. В чем ты была ему равна? Мог ли он тебе довериться в той степени, в которой ему необходимо? Пускал ли он тебя в самые темные уголки своего разума?
– После того как вернул себе престол, он закрылся от меня. – Я никому об этом не говорила. Никогда.
Я даже самой себе в этом призналась только спустя какое-то время.
– И что ты сделала? – Ее черные глаза прожигали во мне дыру. – Ты поступила, как и полагается ребенку. Обиделась, вместо того чтобы выяснить первопричину и устранить ее. Вот поэтому тебе не были рады. Наши опасения подтвердились тем, что произошло впоследствии.
– Я исчезла из ваших жизней, – пожала плечами.
Весь мой запал куда-то испарился.
– Инари, никто не знает, откуда ты появилась. Никто не знает, где пропадал Ван все эти стандарты. Но ты заставила нас принять себя. Ван даже не сомневался в том, что тебе это удастся. Знаешь, что он приказал нам, когда ты начала вмешиваться в дела высокородных Домов? – задала она вопрос, и сама же на него ответила: – Он приказал нам охранять твою жизнь и не мешать развлекаться его Айре. Развлекаться! Только подумай! А потом ты заигралась. Тебя осадили, и ты тут же сбежала.
– Я пытаюсь понять смысл данного разговора. – Опустошение во мне начало сменяться раздражением. – Не припоминаю приглашения на вечер воспоминаний.
– Каин сказал – ты изменилась. Я так не считаю, но Каин никогда не ошибается. Думаю, ты должна знать, чего стоил твой побег. Вряд ли он расскажет тебе это.
– Пока ты не открыла мне ничего нового, – пожала плечами. – Я предполагала подобный вариант развития событий.
Крайне неодобрительный взгляд обжег меня.
А что? Я никогда не скрывала, что являюсь махровой эгоисткой. Исключением был лишь Ван. Ради него я была готова на все.
– Да кто бы сомневался, – зло усмехнулась Аянэ. – Вот в чем парадокс: при всем своем уме ты не замечаешь очевидного. А еще ты наивно рассчитываешь на то, что тебя отпустят. Ты причинила ему боль, Инари, физическую боль. Мало кто способен заставить его испытать подобное. Тебя не отпустят. Никогда. И лишь тебе вершить вашу судьбу. Будешь ли ты мучиться сама и мучить его или все же поумнеешь наконец…
Все во мне восстало против этих слов. Но серьезность момента нарушил громко урчащий желудок.
– Великие звезды! – воскликнула Аянэ. – И почему у меня чувство, будто все мои усилия достучаться до тебя – тщетны? Отправляйся в столовый отсек, я больше не хочу испытывать мучительную боль твоего желудка.
Сама же она возмущенно покинула мою каюту.
Чувство голода помешало мне повалиться обратно на постель. Лишь оно было способно затмить раздражение, оставшееся после разговора.
Передо мной встала дилемма: сначала пойти поесть или повидаться с наемниками? Голод победил. Кто бы сомневался? В конце концов, привычка заедать душевные переживания была у меня с детства.
Тем более что передо мной открылась прекрасная перспектива полакомиться отменными вкусняшками. Не думаю, что у Каина и Хана изменились вкусы, а уж на их предпочтения можно положиться. Это я как гурман говорю. Благо, устройство кораблей древних я знала назубок и заблудиться не смогла бы даже с завязанными глазами. Особенность кораблей каораи в том, что их внутренний интерьер подозрительно похож на их дома. Минимум техники на виду.
Но слова Аянэ не давали мне покоя. Само собой, я понимала, для чего она завела этот разговор. После меня Небесные Генералы – вторые приближенные к Вану лица. На них наши с Ваном разногласия отражаются в первую очередь.
С другой стороны, наша беседа объясняла их отношение к моему поступку. Они решили, что я сбежала. Всем назло, под влиянием обиды… но они не правы. Я просто сдалась. Отказалась от своей сути, отказалась от своих чувств.
Не думаю, что стоит объяснять им это. И не потому, что гордость не позволяет распыляться перед ними или кем-то еще. Просто я сама осознаю, что поступила не самым лучшим образом. Но и жалеть о совершенном не собираюсь. Они не знают о самом главном. О том, как именно я попрощалась с Ваном. И вспоминая именно об этом, я каждый раз чувствую, как меняется цвет моего лица. То краснею, то бледнею. Успокаивает лишь то, что прошлое останется со мной.
И вот когда я жадно поглощала яства, пытаясь отвлечься, в столовый отсек ворвался запыхавшийся Шин-Рен.
– Ина, – обрадовался он, увидев меня, – я тебя по всему кораблю ищу.
Ну, допустим, никто бы не позволил тебе свободно слоняться по всему кораблю.
– Угу, – посмотрела на него поощрительно, но жевать не прекратила.
– Рим скомандовал сбор. Мы возвращаемся на свой корабль. – Похоже, его эта новость не очень радовала.
Первое время Шин-Ренчик проявлял некоторые опасения за свою жизнь, но когда понял, что ему ничего не грозит, впал в странное состояние. Он разрывался между неверием в собственную удачу и желанием тут же все исследовать. Его можно понять, не каждый день узнаешь, что величайшая загадка истории, ставшая легендой, жива-здорова и бороздит просторы космоса неподалеку от тебя.
И, зная одержимость норма древними знаниями, я удивлялась его выдержке. Он же со мной пошел только потому, что я обещала ему раскрыть тайны каораи. В принципе, обещание выполнила сторицей. Вот только Шин-Рен подобного не ожидал. А ведь он терпеливо ждал, лишний раз опасаясь доставать меня вопросами. Он ведь понимал, что тех знаний, которые он получает от меня, не даст ему больше никто. И вот сейчас он с головой окунулся в свою мечту.
Смею предположить, что его не разорвало от счастья потому, что большую часть оного затмил страх. Что ни говори, а чувство самосохранения у этого норма на уровне.
– Как сбор? – чуть не подавилась я. – Вы улетаете? – Все внутри меня оборвалось.
– Да, наемники почти закончили грузиться. Давай быстрее, тебя только и ждем.
Кажется, мой переводчик сломался.
– Хочешь сказать, я тоже? – робко глянула на норма.
– Ну да, – посмотрел он на меня как на ненормальную.
Поверить не могу… Ущипнуть себя, что ли?
Свобода…
От меня отвернулись… окончательно.
Радуйся, дура.
Лихорадочно давя несмелые ростки надежды, я сорвалась с места.