И даже небо было нашим
Шрифт:
На следующее утро чувство отчужденности стало почти невыносимым. Если бы у меня остались орехи Берна, сейчас было бы самое время достать их, погрузить в них руки и ощутить тепло, которое, возможно, они еще сохраняли, – но их давно выбросили. От Берна мне не осталось ничего, кроме воспоминаний, тускневших с каждым днем, а еще стыд за то, что в последний вечер я, по сути, заставила его поцеловать меня.
Мне исполнялось восемнадцать в июне, и в начале месяца папа с некоторой тревогой спросил, как я хотела бы отпраздновать день рождения. Я ответила, что должна хорошенько все обдумать, и больше мы к этому разговору не возвращались.
Зато позвонила бабушка. Я спросила ее про Берна, Томмазо и Николу. Вопрос явно застал ее врасплох. Она повторила слова, которые уже говорила раньше – «они то появляются, то исчезают», – и, по-моему, сделала это нарочно. Затем добавила:
– Я о них ничего не знаю. Я тут мало с кем общаюсь.
Были объявлены наши оценки за год – обошлось без неприятных сюрпризов, но и это событие мне не захотелось отпраздновать. Мои школьные друзья отправились в Испанию на каникулы, запланированные еще несколько месяцев назад, а я начала считать дни, которые оставались до поездки в Специале. Деньги, спрятанные в словаре, я потратила за полдня. Купила бикини от Banana Moon, а остаток денег отдала парню из Туниса за брикет гашиша. Придя домой, я раздробила брикет на кусочки, затем разрезала пополам несколько кусков мыла, сделала отверстия внутри половинок и спрятала в них гашиш: так мне посоветовал продавец. Этого должно было хватить надолго. Берн заверил меня, что в этом году все будет, как в прошлом.
По сторонам автострады потянулись решетки, за которыми росли пальмы. Это был питомник: значит, до Специале оставалось совсем недалеко. Я не знала, продавались ли эти пальмы, но они были такими громадными, что трудно было себе представить, как их можно вывезти. В этот раз все они были без верхушек: стволы торчали кверху ровными рядами, как зубцы грабель. Я спросила папу, что случилось с пальмами.
– Не знаю, – ответил он, рассеянно взглянув в ту сторону, – наверное, их подрезали.
– А раньше не подрезали.
Других пальм – тех, что росли у наших ворот, я тоже не обнаружила. Как объяснил потом Козимо, их распиленные стволы лежали где-то на участке, их собирались сжечь. А корни были такие мощные, что пришлось выкорчевывать экскаватором.
– Я покажу тебе одного из этих чертовых гадов, – сказал Козимо.
Он пригласил нас зайти в сторожку, но папа отказался, и зашла я одна. Из шкафа, на котором были сложены инструменты, Козимо достал стеклянную банку. На дне сидел ядовито-красный жук с длинным изогнутым хоботком.
– Красный долгоносик, вот кто это, – объяснил Козимо, тряся банкой у меня перед носом. – Самка забирается под кору пальм и откладывает яйца. Из каждого появляются тысячи личинок. Они выедают пальму изнутри, а когда покончат с одной, принимаются за следующую. А прислали нам эту пакость китайцы.
Мне стоило большого труда побороть нетерпение и не побежать сразу к Берну. А вечером пришлось еще сидеть на террасе с папой и бабушкой. Я рассказывала ей, как прошел школьный год, рассказывала так долго, что мне надоел собственный голос. Бабушка слушала меня внимательно. Это было непривычно. Я сидела спиной к ограде, но, встав, чтобы убрать со стола и вымыть посуду, сразу же посмотрела в сторону фермы: и мне показалось, что там, вдали, за верхушками олив, слабо поблескивает желтый огонек.
Утром небо было молочно-белое, сплошь затянутое тучами. Мне это не понравилось: я представляла себе, что наша встреча с Берном произойдет в ясный, безоблачный день. Я сказала бабушке, что пойду прогуляться, а потом, может быть, загляну на ферму, поздороваться с ребятами. Бикини от Banana Moon я спрятала под обычным раздельным купальником белого цвета; я дрожала мелкой дрожью, была словно пьяная от нетерпения, но надеялась, что никто этого не заметит. Мыло, начиненное гашишем, я положила в соломенную пляжную сумку. Я собиралась сразу же преподнести его в дар Берну, во-первых, чтобы удивить его, а во-вторых, потому что держать наркотик дома было небезопасно: служанка Роза шарила повсюду.
Но бабушка не пустила меня:
– Сначала позавтракай.
На столе меня ждали рогалик с вишней и стакан молока. Поколебавшись, я все же присела на краешек стула, а бабушка села напротив. Я отломила кусочек рогалика и сунула в рот.
– Вкусно? – спросила бабушка.
– Ты же знаешь, я с вишней больше всего люблю.
Придется вернуться, чтобы почистить зубы: когда же, наконец, я уйду?
– Кушай на здоровье. В Турине таких не найдешь.
На столе лежала одна из книг, которые она обычно читала. Я взяла ее, взглянула на обложку. Автор – Корделия Грей.
– Тебе понравилось? – спросила я, чтобы что-то сказать.
Бабушка неопределенно взмахнула рукой:
– Я только начала. Вроде бы неплохо. Но я так много их прочла, что после десятка страниц уже могу представить себе развязку.
– Угадываешь, кто убийца?
– Почти всегда. А если не получается, значит, сюжет специально построен так, чтобы запутать читателя.
В нескольких шагах от нас, на лавровом кусте сидела невидимая цикада: стоило мне пошевелиться, как она умолкала, но потом снова начинался монотонный, изматывающий стрекот.
В дальнем конце сада Козимо возился с оросительным устройством. Наладив его, он скрестил руки на груди и так и стоял под брызгами воды, которые доставали ему до пояса. Как-то раз он сказал мне, что мыши забавы ради грызут жиклеры, и с тех пор я стала бояться ходить по траве.
Я дожевала рогалик, допила молоко. Нечасто бабушка бывала так предупредительна и заботлива. И никогда не составляла мне компанию за завтраком, только бросала издалека укоряющие взгляды, потому что я всегда приходила в разное время. Но вчера вечером она была непривычно ласковой, да и сегодня тоже. Она загнула уголок обложки и наконец произнесла:
– Его там нет.
– Что?
К пальцам прилипли жирные крошки, а салфетки не было. Чтобы не запачкать купальник, я вытерла пальцы о ноги.
– Берна там нет.
Я оперлась локтем о стол. Несмотря на пасмурное небо, свет был таким ярким, что болели глаза. От жирного рогалика у меня едва не сделалась отрыжка, но я ее подавила. Бабушка отложила книгу и протянула ко мне руку, но я отпрянула.
– Помнишь, ты спрашивала о нем? В твой день рождения?
– Да.
– Я тогда сказала, что в последнее время не видела людей с фермы. Так и было. Берн и другой мальчик…