И деревья, как всадники…(сборник)
Шрифт:
— Мне трудно возразить профессору Фернандесу по существу, — сказал Эркотти. — Замечу, однако, что если наш универсальный исторический фиксатор, или УИФ — так прозаически мы назвали свою систему, которую мой оппонент образно окрестил Всевидящим Оком, — и вызовет какие-то изменения в истории, то в лучшую сторону.
— Не имеет значения, в какую сторону! — сердито вскричал Фернандес. — Я считаю в принципе недопустимым всякое вмешательство в историю. Слышите, всякое! Кроме того, — добавил он, успокаиваясь, — еще надо доказать, что гласность будет влиять только в положительном направлении. Не будет ли она, напротив, содействовать размножению Геростратов, гарантируя
— Благодарю вас, профессор Фернандес, — вмешался президент. — Хочу только обратить ваше внимание, что речь идет о возможном воздействии не на прошлое, а на будущее, от чего, кажется, никто не собирается отказываться. Вся слава и все грехи былых времен останутся в неприкосновенности, никто их у вас не отнимет. Слово креслу 34.
С места встал широкоплечий могучий старик с окладистой седой бородой.
— Унылые рефлексии! — воскликнул он громовым голосом. — Я представляю здесь Ассоциацию космической техники, и мне, право, тошно было слушать предыдущего оратора. То, о чем сообщил нам Эркотти, представляет собой подлинный триумф технической мысли, поспешающей на выручку нашим товарищам из сферы общественных наук. И вам бы, Фернандес, ликовать да благодарить. Ан нет, начинают хныкать, что мы-де не имеем нравственного права вмешиваться в историю, искажать ее естественное течение и тому подобное. Далась вам эта первозданность, черт бы ее побрал! Кому она нужна, ваша история, в чистом виде, с крестовыми походами, сожжением Девы, Варфоломеевской ночью, работорговлей, геноцидом, мировыми войнами и прочими прелестями. Лично я постеснялся бы иметь такую биографию, какую имеет человечество в целом. Честное слово, это ведь великое благо, что над нами будет висеть Всевидящее Око, предостерегая от различных гадостей. Все, я кончил.
Заметив, что Фернандес порывается выразить свое возмущение, президент поспешил его предупредить.
— Благодарю вас, профессор Винфред, — обратился он к выступавшему. — Хотя вы не назвали себя, все, несомненно, узнали вас по голосу и, я бы сказал, темпераменту. Все же прошу воздерживаться от обидных словечек. Предоставляю слово креслу 12, которое, как я вижу, занимает наш выдающийся физик Пак Личень, ректор Объединенного университета Солнечной системы.
— У меня всего лишь вопрос к Винфреду, — сказал, не вставая с места, маленький сухонький человек, имя которого было известно каждому со школьной скамьи. — Вы всерьез полагаете, дружище, что если б над земным шаром висел УИФ, Чингисхан не предал бы огню Хорезм, а Гитлер воздержался от создания концентрационных лагерей?
— Почем я знаю! — огрызнулся Винфред. — Положим, монстрам наплевать, что о них подумают потомки. Но ведь не все такие. Берусь утверждать, что большинство крупных фигур, оставивших след в истории, очень даже заботились о своей посмертной репутации. Иные шли и на подлог, уничтожали свидетелей своих неблаговидных поступков, одаривали летописцев, чтобы те в розовом свете изображали их деяния, сами брались за мемуары, стремясь оставить по себе добрую славу. Что говорить, тщеславие человека простирается далеко за пределы его жизни. Впрочем, Пак, я в истории дилетант, моя сфера — техника.
— Мы оба здесь дилетанты, — вежливо сказал Пак. И после секундного раздумья добавил: — Тем не менее, Винфред, я убежден, что Чингисхан все-таки сжег бы Хорезм, а Гитлер создал бы концентрационные лагеря.
Эта реплика, произнесенная тихим, невыразительным голосом, несколько сбила накал разгоравшихся страстей. Воронихин воспользовался наступившей паузой, чтобы задать несколько вопросов
— Как вы предполагаете поступить с информацией, которая окажется бесполезной?
— Она будет периодически уничтожаться.
— Нельзя ли пояснить более предметно?
— Охотно. Из мириад фактов, собираемых УИФом, подавляющее большинство; очевидно, не представит интереса. Это касается в первую очередь повседневных жизненных проявлений. Скажем, имярек выпил стакан воды. Если это не вызвало никаких ощутимых последствий, соответствующая информация аннигилируется. Разумеется, дело обстоит иначе, когда речь идет о бокале вина, куда рукой такой дамы, как Екатерина Медичи, подсыпан яд. Машина зафиксирует преступление и оставит сведения о нем в ячейке своей безграничной памяти.
Возьмем теперь более содержательную информацию, касающуюся мыслей, высказываний и поступков людей. Кем бы они ни были, собранные данные сохраняются в течение известного срока после их смерти, достаточного, чтобы установить меру воздействия данной личности на исторический процесс. Коль скоро будет признано, что Х или У не оставили по себе особого следа, занятые ими ячейки памяти высвобождаются для других.
— Кто принимает соответствующее решение?
— Сам УИФ на основе данных ему инструкций. Уверяю вас, — добавил Эркотти с некоторым нетерпением, — что при этом будут строжайшим образом соблюдены все мыслимые нравственные императивы.
Воронихин пытался было продолжать свое импровизированное интервью, но президент мягко прервал его, заметив, что журналисты смогут полностью удовлетворить свое любопытство позднее, а сейчас надо послушать ученых. Затем он передал трибуну очередному оратору, который оказался юристом.
— Не следует ли допустить использование Всевидящего Ока для расследования преступлений? — спросил он и, не дожидаясь ответа, добавил: — Ведь это помогло бы свести к нулю нераскрытые преступления и тем самым резко ускорить окончательное искоренение любых антиобщественных поступков. Ваш УИФ, профессор Эркотти, мог бы стать первоклассным следователем.
— Увы, уважаемый коллега, это исключено, — заявил Эркотти. — Как ни заманчиво, мы не можем разрешить применения аппарата в каких-либо прикладных целях вне сферы его основного назначения. К тому же следует учесть, что непросто в каждом отдельном случае провести четкую грань между мотивами действий, которые можно оценить как законные либо противоправные. История насыщена примерами, когда ради достижения тех или иных целей прибегали к преступным средствам. Существуй наше Око, предположим, в XV–XVI веках, вы должны были бы на основе неопровержимых улик засадить за решетку добрую половину владетельных особ, не гнушавшихся ничем ради приумножения своего достояния и могущества. Вам пришлось бы арестовать и повесить Ричарда III уже после первого совершенного им убийства. Но тогда он не смог бы совершить последующие и воссесть на престол, а значит, история Англии выглядела бы уже не такой, как она есть.
— Позвольте, Эркотти, всего лишь пять минут назад вы сами согласились, что ваша система способна содействовать улучшению нравов. Так за чем же дело стало?
— А за тем, что имелись в виду вероятные косвенные последствия использования УИФа, я повторяю, косвенные. Вы же предлагаете, по существу, прямое вторжение в историю.
— И правильно предлагает, — закричал с места Винфред, — у нас, слава богу, не средние века!
В зале поднялся шум, часть присутствующих аплодировала, другая выражала свое неодобрение. Президент вновь был вынужден прибегнуть к звонку, чтобы успокоить собрание.