И королевство впридачу
Шрифт:
— Фу… — поморщила носик девушка. — Воняет, как из склепа.
— Тлен, запустение, как олицетворяющие смерть — и не должны нравится живым. Поэтому и пахнут соответственно.
— Ты еще и философ? — съехидничала блондинка. — Не слишком ли много достоинств для такого красавчика?
Хотел ответить, что много не мало, и напомнить о проигранном споре, когда тишину нарушил стон, раздавшийся внутри мельницы. На этот раз со словами. Они доносились отрывками, не слишком четкими, но достаточно, чтобы понять:
— Я зде… В подва… упа… Помо…
— Держись, сестра! Я иду! — Леонидия отложила лук и метнулась внутрь. Быстрее чем я успел остановить. И спросить: почему она говорит о сестре, если на помощь зовет мужчина?
Предчувствие не обмануло. Едва амазонка исчезла за перекошенной дверью, держащейся на одной, чудом уцелевшей, ременной петле, как в мельнице тут же раздался треск и грохот. Сопровождаемый звуком падения и болезненным вскриком.
— Говорил же!
Не самое мудрое и своевременное изречение, но трудно удержаться.
Быстро взбежал наверх по лестнице, оторвал к чертям собачьим створку, чтобы стало светлее, и только потом сунул в проем голову.
Полумрак, усиленный поднявшейся пылью. Странно… Откуда она здесь, если сырость внутри такая, что влага на бревнах проступает крупными каплями? Там, где дерево свободно от мха и лишайника. Дверь и та измазала руки, словно не за доски хватался, а комья грязи разминал. Но, тем ни менее, из-за этой пыли дальше носа ничего не видно. Кроме, более темного, чем все остальное, пролома в полу.
— Леонидия! Ты цела? Ау?
Тишина.
— Вот блин! Не было печали… И что дальше?
Вопрос, конечно, риторический. Коню понятно, что я не брошу девушку в беде. Тем более теперь, когда она мне уже должна, как минимум, одно желание. Вот только лезть «в воду, не зная броду» глупо.
Я осторожно проверил ближайшую доску настила, перенес вес тела и прощупал вторую. Держит…
— Леонидия! Отзовись!
Ни звука.
Еще шаг… Еще… До провала рукой дотянуться. Может, лучше ползком? Как по льду?
— Леонидия!
Хрясь! Хрусь! Хряп! Бемц!
Пол не выдержал раньше, и я тоже полетел вниз. К счастью, падение было коротким. Глубина подвала не превышала нескольких метров. Достать до края не получилось бы, но встав на бочонок или сундук…
Не понял?! Мысли, как всегда опережают сознание. Я ведь почему о бочонке или сундуке подумал, потому что видел их перед собой.
Вопреки любой логике, в подвале оказалось гораздо светлее, чем снаружи. Свет, правда, зеленоватый, как сквозь бутылочное стекло, но достаточно яркий. Можно не только пальцы на руках разглядеть, но и грязь под ногтями. Фу, омерзительное зрелище.
А вот Леонидии и того, кто стонал, в упор не видно. И еще одна странность. Мельница — по периметру метров пять на пять. А с того места, где я сижу, до противоположной стены подвала не меньше двадцати шагов. Да и там, кажется, не тупик, а поворот.
Ой, не нравится мне все это. И никакого желания идти дальше не вызывает. А какие варианты? Альтернативы нет.
— Леонидия! Черт тебя дери! Это уже не смешно! Отзовись!
— Ись… ись… ись… — пошло гулять эхо, еще раз подтвердив, что я не в подвале, а в подземелье.
Ладно… Бог не выдаст — свинья не съест. Копье наперевес. О, шлем амазонки… Подберем. Не помешает. Подземелье, мать его… Все что угодно может на голову свалиться. От комка грязи и до какой-нибудь кусачей козявки.
Надеваем… Как родной… Это она такая умная или у меня череп сузился? А-а… Девушка ж его поверх копны волос носила, а я на спортивный ежик нахлобучил.
Защитив голову, сразу почувствовал себя увереннее. Подошел к ближайшему сундуку и ткнул копьем.
— Тьфу…
Крепкая на вид тара тут же рассыпалась горкой праха. Вместе с содержимым. Если таковое там имелось.
Следующий бочонок и стоявший рядом сундук повторили судьбу первого. С одним отличием — бочонок превратился в лужицу вонючей слизи. По запаху больше всего напоминающей тухлую рыбью требуху.
— М-да… Надавать бы по жопе тому, кто все это добро сюда стаскивал. Ни себе, ни людям…
До поворота я проверил еще один сундук и три бочонка. Увы, в результате только вонять стало сильнее, так что у меня появился дополнительный стимул двигаться дальше.
Подземелье за поворотом тянулось еще шагов на двадцать, но судя по тому, — что я в нем не увидел ничего, кроме все тех же бочонков и сундуков, а еще с той стороны тянуло свежим воздухом, — оно и там не заканчивалось.
А вот и щит с лошадкой. Тоже берем.
— Леонидия!
Свалившийся на шлем увесистый ком, доходчиво объяснил, что под землей не стоит шуметь. Чревато…
* * *
Тыкая копьем во всю встречную тару, неизменно рассыпающуюся в прах, я двинулся дальше. Скорее для порядка, чем с надеждой. И даже удивился, когда в останках предпоследнего сундучка что-то звякнуло, задетое острием. Разворошил кучку тлена сапогом и увидел несколько довольно больших, плоских кругляшей. Как медали. И такой же толщины. Не поленился поднять.
Я не нумизмат, в монетах мало смыслю. Понять по отчеканенных профилях в коронах, что именно держу в руке, не берусь. Может, деньги, а может — награды? Но, судя по весу, сделаны они либо из золота, либо из свинца. Во всяком случае, всего лишь пяток кругляшей довольно ощутимо оттягивали руку. Суммарно грамм двести, если не больше.
Приятный сюрприз. Сунул находку в кармашек на поясе и дальше двинулся уже с куда большим энтузиазмом.
Доброе дело, спасение товарища и прочие подвиги — это святое. Но, если при этом, еще и награда обломится — святость не уменьшится, а чувство удовлетворения заметно возрастает.