И настала эра тангиля. Фантастическая повесть
Шрифт:
– Мне ко второму уроку. Кстати, вернусь поздно, мы с ребятами идём в кино.
– Хорошо, я скажу маме.
Вспомнив что-то, Комаров остановил сына, взяв того за руку.
– Держись ближе к свету, Миша. Люди пропадают, ты, наверное, уже слышал.
– Пап…
Подросток хихикнул.
– Да всё это чушь, утка-страшилка.
– Вовсе нет…
И Николай рассказал о вчерашнем происшествии.
– Ничего себе!
Мальчик задумался.
– Ладно, не беспокойся, пап, – произнёс он, – я стану ходить под фонарями.
– Если что, звони нам с мамой, мы тебя встретим.
– Договорились. Пока.
И, помахав отцу рукой, подросток исчез. А Комаров снова уставился в зеркало.
– Мишка, ты идёшь с нами сегодня? – спросила мальчика сидевшая рядом симпатичная брюнеточка.
Её звали Дашей, но юной львице не нравилось это имя, поэтому, всеми правдами и неправдами, она заставила однокашников называть её Яной. Те посмеивались, но шли у девочки на поводу.
– Да. Я уже предупредил родителей.
Яна хмыкнула.
– Ты до сих пор сообщаешь им, куда собираешься? А о свидании с девушкой тоже доложишь?
Миша, как и отец, обладающий самостоятельностью мышления, кивнул.
– Непременно. Зачем заставлять их волноваться?
– Ну и дурак…
Скривив губы, Яна отвернулась, а мальчик, пожав плечами, принялся выкладывать на стол учебники и тетради.
Прозвенел звонок, в класс вошла учительница английского. Школьники встали. Преподавательница махнула рукой, разрешая садиться, и, закрыв тёмные шторы, чтобы продемонстрировать новый фильм, заговорила на языке, который понимали далеко не все. Но к Мише это не относилось. Лингвистические способности у него проявились рано, и в свободное время подросток занимался самообучением. Он слушал учителя вполуха, строча записку девочке с соседнего ряда, и вдруг… что-то чуждое послышалось ему в привычной английской речи. Так и есть, на фоне стандартного текста зазвучали странные слова:
– Внемли мне, эвгаст Михаил! Ты должен вспомнить то, чего никогда не знал. Немедленно пробуждайся, эвгаст.
Лингвистические способности – способности человека к изучению иностранных языков.
Голос умолк, и подросток вернулся в реальность.
– Что это? – испуганно подумал он. – Я схожу с ума? Или это из-за отцовских баек?
Он огляделся. Одноклассники со скучающим видом слушали учительницу и, похоже, никто не заметил ничего странного. Миша поднял руку.
– Марина Сергеевна, позвольте мне уйти. У меня болит голова.
Она, действительно, немного болела. И ему поверили, потому что англичанка, озабоченно посмотрев на подростка, сказала:
– Иди. Только умойся прежде чем покинуть школу.
Мальчик кивнул и, скинув учебные принадлежности в сумку, шепнул Яне:
– Встретимся у кинотеатра.
Девочка, растерянно глядя на него, что-то промычала, и Миша вышел из класса.
«Умываться-то зачем?» – озадаченно подумал он, проводя рукой по лицу.
Ладонь оказалась испачканной кровью. Кинувшись в туалет, мальчик посмотрел в зеркало. Да, под носом уже запекалась коричневая корочка.
– Странно, как я этого не заметил? – хмыкнул Миша. – Что же со мной происходит? Надо немедленно рассказать отцу.
Поплескав в лицо водой, он вытерся платком и выбежал на улицу.
Когда Николай вышел из ванной и оделся, жена уже кормила полугодовалую Юлечку. Увидев мужа, Лена встрепенулась.
– Я сейчас приготовлю завтрак, не успела, извини, – виновато сказала она. – Подожди минуточку.
Комаров возмущённо махнул рукой.
– Не вздумай. Яичницу я и сам себе пожарю.
Разбив четыре яйца и посолив их, он накрыл скворчащую сковородку крышкой и сел к столу, с любовью глядя на жену и дочку. Неожиданно женщина спросила:
– Коля, ты начал качаться, да?
Комаров уставился на неё.
– Вы с Мишей сговорились? Ты же знаешь, у меня нет на это времени.
– Но, милый, рубашка чуть не лопается у тебя на плечах, они стали шире.
Он развёл руками.
– Да возраст, наверное: мышечную массу набираю.
Во взгляде Лены отразилось сомнение.
– Возможно. Но, что бы ни стало причиной, выглядишь ты великолепно.
– Спасибо, родная, – целуя её, растроганно отозвался Николай.
Позавтракав, он снова обнял Лену, прижался губами к лобику девочки и направился к двери.
– Как всегда, допоздна? – окликнула женщина.
– Нет, – отозвался Комаров, – постараюсь вернуться засветло, после нападения темноты мне как-то не по себе. Но Мишу рано не жди, они с друзьями в кино собираются.
– Хорошо, что предупредил.
Когда Николай открыл дверь, в квартиру ворвался сын.
– Пап, можешь минут на пять задержаться?
– Что-то случилось?
– Да. Примерно то же самое, что и с тобой, но только днём и в классе.
У Комарова опустились руки. Потерянным взглядом он посмотрел на Мишу и, запоздало кивнув, вернулся на кухню. Сын шёл следом. Выслушав мальчика, Николай задумался, а Лена глядела на обоих расширенными от страха глазами.
– Что же творится? – наконец сказал Комаров. – Что за силы запугивают нашу семью? И почему именно её?
– Мишенька, – дрожащим голосом произнесла Лена, – пожалуйста, не ходи никуда сегодня.
Подросток расстроено покачал головой.
– Мам, но я обещал. Я буду очень осторожен, даю слово. А впредь не стану никого обнадёживать. Хорошо?
Женщина неохотно кивнула:
– Надеюсь на твоё благоразумие.
Николай похлопал сына по плечу, они улыбнулись друг другу, и мужчина, выйдя, наконец, за дверь, побежал вниз.
День Комарова, как обычно, оказался забит под завязку. Закончив занятия в одной школе, он помчался в другую – ту, где учился Миша, а после отправился к ученикам. Способности к языкам передались мальчику от отца: тот свободно владел тремя и подрабатывал, обучая ленивых оболтусов разговорной иностранной речи. Это давало неплохой доход, но отнимало уйму времени, иногда Николай даже не успевал прочитать пьесу до репетиции. Вот и сейчас, нервно поглядывая на часы, актёр летел к театру, надеясь урвать минутку, чтобы ознакомиться с ролью.