И нет конца паломничеству
Шрифт:
Он умолчал, что у него от одной мысли о ней волосы стояли дыбом, и хотелось рыскать по всему замку сверху донизу. «Я буду стоять над ним спящим…» Три месяца о ней не было слышно — и вот, всплыла!
— Она наемница, сэр Джон. Я думаю, ей кого-то здесь заказали. Может быть, того же человека, по чью душу пришел тот наемник, с которым сражались вы?
Грач отхлебнул вина, и Риз тотчас подозвал еще виночерпия. Не то чтобы ему хотелось напоить своего работодателя, но… просто интересно было — получится ли хотя бы подпоить его?
— Может быть, — согласился
— Интересуется? В каком смысле?
— Может быть, хочет шантажировать? Или они знакомы? Не знаю, но в любом случае, за госпитальершами нам тоже надо приглядывать.
— Я уже понял, — вздохнул Грач и отодвинул от себя общий бокал. — Нет уж, сэр Джон, для моего телосложения больше чем достаточно.
— Тогда кусочек свинины в меду? — предложил Риз. — Там как раз несут. Ну… если до нас не разберут те, кто рангом повыше.
Грач ему что-то не нравился последнее время. Какой-то он был бледный. Да и видения действовали на него сильнее обычного.
Обстановка в зале становилась все оживленнее.
На галерею вышли музыканты, и гости побогаче принялись кидать им мелкие монеты, заказывая музыку. Риз заметил, что даже Картер подозвала менестреля (тот проворно спустился с хоров), сунула ему что-то в ладонь — и он заиграл одну из укороченных версий баллады о Роланде. Слушая ее, Картер и Шоу сдвинули кубки с вином. (Риз заметил, что у каждой из них стоял отдельный прибор: они не делились ни между собой, ни с гостями. Особое положение, что ни говори. Также, помимо хозяйской семьи, отдельный прибор стоял у Ришара Ангулемского.)
За столами гостей победнее тоже царило веселье: Джон увидел, что кто-то из оруженосцев достал лютню, другой — виолу… И вдруг над всем этим поднялся чей-то верный и чистый тенор, хотя и не особенно сильный.
— О боже! — произнес Грач, подслеповато щурясь в направлении стола. — Неужели это Фаско…
Джон присмотрелся: и точно, Фаско! Встав во весь рост на лавке и преисполнившись чувства собственного достоинства, он затянул под неуклюжий аккомпанемент, да так, что стало слышно во всем зале, а официальные музыканты смолкли.
Слыхал про рыцарей, бесстрашных, словно львы, Сеньору верных. Про достойнейших и честных. Но нет мне дела до пустой людской молвы И до преданий дряхлой старины безвестных. Их вспоминать сейчас, ну право, неуместно, Ведь девы-рыцари обители святой Затмят их доблестью и чистой красотой.— Да, — пробормотал Грач, — когда я советовал ему как-нибудь расположить к себе сестер-рыцарей, я не это имел в виду…
— Ты ему такое советовал?
— Скорее, выругал его, — Грач замялся. — Ты, сэр Джон, как раз дрался с сестрой Шоу, я был несколько… отвлечен.
— Ну что ж, — философски заметил Риз, — по крайней мере, нас заметили.
Так оно и было: Уильям де Бомон о чем-то переговаривался с Картер, и у обоих были веселые лица, у Картер еще с оттенком иронии.
— Да, — ответил Грач. — Сейчас, наверное, вас подзовут. Поскольку в их глазах Фаско вам служит, постарайтесь извлечь как можно больше выгоды из ситуации.
— Служит, как же… — проворчал Риз.
Фаско, между тем, продолжал, даже почти не фальшивя:
Как яркий росчерк молний в поднебесье Бередит душу, сковывая взоры, Так взмахи их мечей, блеск глаз прелестных Сердца пленяют, укрощают споры, И, верно, я не заслужу укора, Когда скажу, что если б не они, Не так светлы бы были наши дни.— Он сбился на один слог, — пробормотал Грач.
— Не придирайся, — Риз великодушно отпустил Фаско грех неопытности, — кто он тебе, Томас Британский [29] ?
29
Певец при дворе Генриха II и/или Алиеноры Аквитанской.
И в самом деле, Уильям де Бомон махнул рукой, и какой-то его слуга побежал к нижним столам, звать Фаско пред светлые очи эрла. Картер, между тем, прямиком подошла к Джону.
— Святой брат, — она чуть склонила голову перед Грачом.
— Благородная сестра, — ответствовал он своим мягким тоном. — Чем могу служить вам?
— Я пришла поговорить вот с этим вот рыцарем, — она бесцеремонно ткнула в Джона пальцем. — Это ведь твой оруженосец разливается про нас с Шоу соловьем?
— Мой, — Риз не видел смысла отрицать очевидное.
Картер оценивающе поглядела на него.
— Ну что ж, пойдем поговорим.
Риз посмотрел на Грача с некоторой тревогой: зная, что где-то здесь Юдифь, ему не хотелось оставлять Грача одного, но как объяснить Картер, зачем он хочет захватить с собой скромного монаха. С другой стороны, Джон не видел Юдифи в замке, хотя тщательно присматривался даже к служанкам — и вовсе не с той целью, с какой это обычно делали влиятельные господа. Да и что может случиться с Грачом в пиршественной зале, на глазах у десятков людей?
Грач глазами показал ему: мол, я не против, сэр Джон, идите, поговорите с Картер — я ведь сам этого хотел.
Они нашли подходящее место для разговора в дальнем конце зала, где длинный гобелен грубоватой местной работы отгораживал альков у окна, под которым стояла скамья — должно быть, ради любования видом на реку. Риз предложил Картер усесться, но она только покачала головой, и оба остались стоять.
— Я думала, ты подосланный убийца, — Картер, видно, предпочитала сразу брать быка за рога.