И нет конца паломничеству
Шрифт:
Лидер, огромных размеров дама, отвлеклась от своих перекрикиваний с главарем фелденцев и окинула Риза подозрительным взором.
— А не подослали тебя часом противнички, чтобы ты ударил нам в спину? — поинтересовалась она.
— Вот те крест, что нет, — Риз довольно равнодушно перекрестился. — А даже если и так, ты, небось, кого другого послала в противоположный лагерь?
— Не твое собачье дело, — женщина сощурилась. — Ну ладно, вояка… Держись рядом со мной и впереди. Я уж прослежу.
— Как скажешь, командир, — пожал плечами Риз.
Он оглянулся через плечо, и увидел, что Уильям де Бомон вместе с его златовласым
— Клянусь, если Фелден на сей раз победит, я подарю их главарю свой золотой кубок! — воскликнул де Бомон.
Златовласый что-то сказал ему, наклонившись к уху, и тотчас Бомон поправился:
— А если победит Арденн, то кубок будет их! И в придачу вино для всей команды из моих личных погребов!
— Вы слышали эрла! — заорала командирша. — Если выиграем кубок, мы уплатим им налоги Хэмптона-в-Арденне за весь год! Покажем грязевикам, чего мы стоим!
Рог распорядителя прохрипел почти сразу. Грозно потрясая топором, командирша ринулась вперед, а за ней весь остальной отряд. Арденнцы бежали шибче, даром, что уступали численностью: две волны противников столкнулись ближе к фелденскому шесту с красной тряпкой.
«П-понеслось», — подумал Джон, отоваривая кого-то по шее тупой стороной сабли.
Ризу уже случалось бывать на бугуртах, и он знал, насколько они мало отличаются от настоящей битвы. Говорят, где-то в Италии не то в Провансале уже начали применять для турниров затупленное оружие или внесли запрет на мечи, обходясь одними дубинками — врали, наверное. Чтобы кто-то рискнул показаться трусом, выходя против затупленного оружия?
Не то чтобы бугурты часто кончались смертоубийствами: ведь на них все старались пленить друг друга, а не убить. С другой стороны, и в схватке между соседними баронами по той же причине редко увидишь особую кровожадность: с мертвого врага звонкую монету не возьмешь. Да что там, даже сарацинов предпочитали пленять за выкуп, причем не только богатых рыцарей, но и простых пехотинцев, только за этих выкуп чаще брали едой.
В общем, схватка была почти настоящей.
Риз привык к крику, свалке и мешанине, с которыми толпа взвинченных людей машется между собой длинными и заостренными предметами. Ничто не ново в этом мире — ни под непредсказуемыми небесами Англии, ни в удушающем зное Святой Земли. Непривычно было только то, что тут уж совсем мало народу умело драться как следует. Половина от силы; прочие только путались под ногами. Но путающийся под ногами дурак — это всегда риск для другого воина: уже через несколько лошадиных тактов [25] Риз чуть было не потерял ухо под случайным взмахом чьей-то косы. Да черт побери!
25
Лошадиный такт — 3–4 секунды (полный перебор всеми четырьмя копытами лошади при галопе).
Как и велела ему арденнская командирша, он держался с ней рядом, защищая ее левый фланг. Та быстро перестроилась, отведя Джону вдоволь места для замаха: боевой опыт у нее явно был, хотя, как решил Риз, подзаржавевший. Но, в отличие от остальных, она головы не теряла, дралась жестко и стоила, пожалуй, трех-четырех неплохих бойцов. Ясно стало, почему арденнцы выбрали ее в лидеры.
Остервенело она пробивалась к бородатому главарю противоположной стороны, работая обухом боевого топора, — видно, там были личные счеты. Риз сперва двигался с ней вместе, но потом его отвлекло иное: над обычным неразборчивым шумом стычки взвился неожиданно резкий вопль боли, потом еще один и еще… Чертыхнувшись, Риз начал раздавать удары направо и налево, действуя то рукоятью меча, то тупой стороной, то не гнушаясь даже и порезами и не обращая внимание на то, кого он мутузит, — арденнцев или фелденцев.
Оказалось, правильно делал.
Шагов через несколько он споткнулся о кого-то, неподвижно лежавшего в пыли (худшее, что можно сделать в пешей свалке, это упасть — люди, в отличие от боевых коней, превосходно наступают на свалившихся), и чуть не вывалился на маленький пятачок, свободный от дерущихся тел. Почти сразу же ему пришлось подставить свой меч под удар Пустоглазого.
Сперва Риз даже не понял, почему он окрестил его Пустоглазым. Сообразил две вещи: во-первых, придется начать показывать свой собственный боевой опыт — соперник попался нешуточный. Во-вторых, что соперник этот нацелен наносить серьезные раны или даже убивать. Может, потому и пустые глаза.
Они обменялись парой ударов — и Ризу пришлось отскочить назад, баюкая у груди болезненно нывшую кисть. Хоть бы связки не потянуть.
Пустоглазый же шел на него, тягуче ухмыляясь и вращая несколькими клинками в полуопущенных руках. Руки у него висели расслабленно, а клинки почти сливались в серебристые круги. Риз никогда прежде не видел такой манеры сражаться.
Что ж, все когда-нибудь бывает впервые.
Но только странно — что наемник (откуда, интересно? из Италии, Иберии? [26] ) — делает на крохотном местечковом турнире в центре захолустного английского баронства? «С другой стороны, — отрешенно подумал Риз, скрещивая саблю с двумя клинками разом, — а что тут делаю я?»
26
Иберия — Испания.
Когда первоначальное изумление техникой и безжалостностью Пустоглазого улеглось, Риз осознал, что у того не десяток, а всего два длинных легких обоюдоострых клинка, которыми он вращал, как хотел, проворачивая на запястье. А еще он понял, что Пустоглазый, пожалуй, немного проигрывает Ризу в скорости. Совсем чуть-чуть, но это давало хороший шанс…
Д-дьяволова мошна!
Сунувшись слишком близко, Ризу почти сразу пришлось отпрыгнуть — один из клинков задел бедро, прочертив длинную полосу. Вроде, жила не задета: кровь не хлестала, вяло потекла. Но все равно это Джону не нравилось. Совсем не нравилось.
Риз хмыкнул, салютуя противнику — теперь твоя очередь идти в атаку.
Но тот просто развернулся — и вместо того, чтобы атаковать Риза, попер в сторону, в стихийно собравшееся вокруг кольцо зрителей: и арденнцы, и фелденцы, опустив оружие, пораженные, наблюдали за боем.
Какой-то бедолага, завопив, не успел вовремя оборониться: поперек его лица протянулась вспухшая алая полоса. Джон еле успел метнуться вперед и в свою очередь достал Пустоглазого саблей по бедру: увы, тот увернулся. На лице его, обращенном к Джону, впервые мелькнули живые чувства — злость и досада.