И никто, кроме нас. Спасти адмирала Макарова.
Шрифт:
– Так, Александр Васильевич, - обратился Карпенко к командиру БЧ-1, будьте любезны, проложите курс так, что бы "Быстрый" мог работать по противнику обоими башнями и при этом что бы эллипс рассеивания ложился вдоль корпуса цели... Слушайте боевой приказ, артиллерийская атака противника, передайте на "Быстрый", снаряды полубронебойные и фугасные. Для "Трибуца" зенитные с радиовзрывателями. Рубеж открытия огня восемьдесят пять кабельтовых для "Трибуца" и девяносто для "Быстрого". Режим огня, одна очередь в минуту с промежуточными корректировками, очереди по десять снарядов на ствол, для "Трибуца" и по пять снарядов на ствол для "Быстрого". А теперь минуточку внимания, это касается и вас, Михаил Васильевич,
– Так точно, Сергей Сергеевич, - отозвался по радиосвязи командир "Быстрого", - все будет точно как в аптеке...
– Товарищ командир, - прозвучал доклад старшины с радарного поста: - Дистанция до цели Дистанция - сто восемьдесят шесть. Угловой - пятнадцать. Курс цели - девяносто восемь. Скорость - семнадцать узлов и все время растет.
– Слышишь, Михаил Васильевич? Как у тебя?
– Мои уже сопровождают цель, Сергей Сергеевич, - отозвался с "Быстрого" Иванов, - есть готовность открыть огонь на дистанции девяносто кабельтовых.
– Ну, удачи вам, Михаил Васильевич, и золотого попадания...
– Карпенко повернулся к своему артиллеристу, - Как у тебя, Андрей Николаевич?
– Тоже сопровождаем, Сергей Сергеевич, - ответил командир БЧ-3, - механизмы наведения расстопорены, программа в БИУС введена. До рубежа открытия огня околдо десяти минут.
Стремительно истекали секунды, пожирая милю за милей и вздымая перед носом буруны белой пены, две закамуфлированные Немезиды рвались вперед. На японском крейсере еще никто не знал, что они обнаружены, исчислены, взвешены и приговорены. Там еще не заметили или не обратили внимания на скользящие над волнами смутные тени, кроме того, заметность снижало то, что атака проводилась почти строго на контркурсах, и размеры силуэтов атакующих кораблей были минимальны.
Это неведение командира крейсера "Сума", капитана первого ранга Цучия Тамоцу продолжалось ровно до того момента, как горизонт озарился вспышками выстрелов. Казалось, прямо из волн стреляют исполинские картечницы, отдельные выстрелы сливались в одну очередь. Причем огонь велся с запредельной дистанции больше восьмидесяти кабельтовых. Командир японского крейсера, стоя на открытом мостике, даже и не знал что ему думать. С истинно японской невозмутимостью он бросил через плечо, - Боевая тревога, артиллеристов наверх, - но было уже поздно, время вышло.
Десять секунд орудия "Трибуца" и "Быстрого" выбрасывали к цели снаряд за снарядом в максимальном темпе, еще тридцать секунд подлетное время. Тридцать ударов сердца пока первые снаряды в очереди еще летят по своим траекториям, рассчитанным для них системами управления огнем. Начинка сто тридцати миллиметрового фугасного снаряда с "Быстрого" составляет три с половиной килограмма морской смеси. На тысяча девятьсот четвертый год столько же взрывчатки, но только куда более слабого влажного пироксилина, нес русский двенадцатидюймовый бронебойный снаряд. Морскую смесь к пироксилину можно считать как один к семи. На крейсер "Сума" обрушилась смертоносная лавина. Также как в сплошную очередь сливались выстрелы, так же сплошной стеной встали разрывы снарядов, накрыв несчастное детище японских корабелов в полном соответствии с законами баллистики. Среди высоких водяных столбов и ватных клубков разрывов зенитных снарядов, ярко выделилось пять или шесть ярчайших вспышек, отметивших прямые попадания. Еще пять томительных секунд и океан вздрогнул. Карпенко напророчил, золотое попадание все-таки случилось. Один из снарядов попавших в палубу Сумы "завел" арт-погреб носового шестидюймового орудия. Огромный столб траурно-черного дыма подсказал всем, что с крейсером "Сума" покончено. Но в принципе это уже ничего не решало, потому что в результате остальных пяти прямых попаданий и града раскаленных осколков, крейсер потерял почти все палубную команду и получил тяжелейшие повреждения, которые практически означали полную утрату боеспособности. В любом случае через минуту процедура должна была повториться и тогда гибель была их точно неизбежна. Но что случилось, то случилось и "Сума" стремительно уходила носом под воду, заваливаясь на левый борт.
Увидев это, Карпенко почти выкрикнул, - Стрельбе дробь! "Быстрый"! Слышите? Стрельбе дробь! Товарищи! Поздравляю с победой!
– он повернулся к Новикову, - как подойдем, дайте команду спустить на воду катера и поискать выживших. Хотя... двадцать минут в холодной воде, но пусть все равно поищут, вдруг найдут?!
Минут через двадцать пять "Трибуц" был уже на месте гибели японского крейсера. На воде плавали две перевернутые шлюпки, деревянные палки, щепки и прочий мусор. Несколько черных голов болтались возле одной из шлюпок. Чуть в стороне от них... Карпенко потер глаза и передал бинокль Новикову.
– Глянь, Александр Владимирович, или мне мерещится, или я вижу рыжего японца.
– Точно рыжий, Сергей Сергеевич, в рот ему пароход, а не плавает ли там у нас фигура повкуснее простого матроса?
– Сейчас узнаем...
– майор перегнулся через ограждение крыла мостика. Внизу морские пехотинцы спускали на воду катер, - Сержант, слушай меня!
– Да?! Тащ майор?
– отозвался сержант.
– Слушаю?
– Бегом в кубрик, возьми веревки и мешки. Да не смотри ты на меня так, исполняй!
– Веревки понятно, а мешки зачем, тащ майор?
– На голову, вот чего! Как японца из воды вытащил, так мешок ему на голову и руки за спиной связать. А то нечего им у нас тут глазеть по сторонам.
– Так точно, понял, мешок на голову чтоб не глазели, - сержант всем своим видом изобразил служебное рвение, - Айн момент, герр майор!
– сержант хлопнул по плечу стоящего рядом рядового, - Лекс, пулей туда-обратно за мешками и веревками.
– Сержант, - Новиков указал рукой в море, - особое внимание обрати на рыжего, плавает там один такой, кажется никакой он не японец, он мне нужен целый и даже не поцарапанный.
– тем временем катера спустили на воду, а из кубрика принесли свернутые полотняные мешки и бухту веревки.
– Что-то мне говорит, Александр Владимирович, что тебе тоже кажется, что этот рыжий тип есть британский военно-морской инструктор на японском корабле.
– Сергей Сергеевич, ты вообще понял что сказал? А если сказать просто, то да, это, скорее всего это бритт с ксивой журналиста в кармане и патентом коммандера Флота его величества. А может даже и инструктор, в наглую, без прикрытия.
– Может быть и так, - Карпенко задумался, - а что мы с ним дальше делать будем. Ну, отдам я его Михалычу. Ну, выжмет он его досуха, а может и больше. Но ведь рано или поздно отпускать гада придется.
– Ну, во-первых, Сергей Сергеевич, для этого мешки на голову. Видел он наш "Трибуц" со стороны и издалека, а потом из камеры ничего больше не увидит. Оформлять мы его не будем, в крайнем случае, сгинет бесследно, а еще лучше внедрим какую-нибудь нужную нам отвлекающую легенду и устроим побег. Тоже может получится красивая комбинация, ну ты на эту тему лучше с Одинцовым и Михалычем поговори. Они в этом больше меня понимают. Мое дело языка притащить, а дальше с ним другие спецы разговаривают... во, выловили! Мешок на голову, руки-ноги связали, все - никуда не денется.