И никто кроме нас

Михайловский Александр Борисович

– Алла, - окликнул я рыжую бестию.

– Да?
– она повернула ко мне свое опухшее, обожженное лицо, - Чего тебе надо, Тимохин?!

– Будь добра, собери людей, только, пожалуйста, всех.

– Зачем это?
– ее хриплый голос был похож на воронье карканье.

– Разговор есть, важный, - я присел на край переносного верстака, заваленного монтажными схемами "Тумана", - я только что говорил с Одинцовым…

– И что? Мы возвращаемся?!
– ее глаза вспыхнули как красные стоп-сигналы, - С полными штанами дерьма, псу под хвост три года работы и бог его знает сколько миллионов

бюджетных рублей! Ты же знаешь, как тяжело было выбивать финансирование под нашу тему!

Она же еще ничего не знает, особый режим, с ними же никто из команды даже не разговаривает. Да, вернуться…. Ага, размечталась! Да, сейчас я ей скажу….

– Алла, мы даже не в ж…, а в самой ее дырочке, поэтому будь добра, не спорь со мной, а просто собери людей. На пять минут, никуда от вас этот демонтаж не денется.

– Хорошо, - Алла три раза хлопнула в ладоши, - перекур! Шеф хочет сказать вам пару слов. Да, - она повернулась ко мне, - А что там с Валиевым, говорят у него крыша поехала, бросился на кого-то?!

– С ним очень плохо, считай, что он овощ, вообще, над ним целая комиссия билась. Шкловский Лев Борисович говорит, что лобные доли мозга у Валиева полностью отключены, будто их и нет.

– Жаль, - рыжая бестия пожала плечами, - неплохой был спец, да и как человек, вежливый, скромный, общительный….

Ага, - подумал я, - как будто я не знаю, как ты регулярно ложилась под этого "вежливого и скромного", пытаясь забыть о своем одиночестве. Между прочим, при разнице в тринадцать лет, не в твою пользу. Ну да, не будем об этом!

Тем временем вокруг нас собирались люди. Я совсем не удивился, увидев среди моих людей прикомандированных РТВшников, вместе работали над "Туманом" и вместе его хороним. Я от души пожал руку капитану первого ранга Степанову и двум его старшим лейтенантам. А вот присутствие здесь, прикомандированного к нам особым отделом Тихоокеанского Флота, товарища Кима, Михаила Оскаровича меня в первый момент удивило. Но, потом…, а куда ему деться, здесь ему никто не подчинен, курирует он сам процесс испытаний, и за пределами нашей группы он "третий лишний"…. И Одинцов без него обходится и все прочие не скучают. Теперь главное, как бы получше сказать этим людям о том, что с нами произошло и о том, какое решение приняли наши командиры. А то ведь истерик не оберешься, тем более с женщинами, а их в нашем коллективе аж целых три. Особенно опасна в этом смысле Катя Малеева, по прозвищу Зюзя, у нее и так всегда глаза на мокром месте. Собрались, смотрят на меня…. Э-эх!

– Ну, коллеги, ничего приятного я вам не скажу…. Наломали мы с вами дров преизрядно…. Только что меня вызвал товарищ Одинцов и сообщил, что из-за нештатного срабатывания нашей аппаратуры в момент удара молнии, произошел прокол метрики пространства-времени по временной составляющей, и нас отбросило в прошлое, на 108 с половиной лет….

Лейла, наше вечное горе, непроизвольно пискнула, - Ой, мамочки! Алексей Иванович, честное слово, я все точно считала… - и зажала себе рот рукой.

– Успокойся Лейла, если кто и виноват, то я сам… - я обвел взглядом лица своих коллег, кажется, до них еще не дошла вся тяжесть ситуации, - просто мне не пришло в голову еще на полигоне испытывать установку на удар

молнии…. Да и как это испытание провести?

– Ну и какая точно дата у нас за бортом?
– особист Ким, сложил руки на груди.
– Интересно, как посреди океана они определили, какой сейчас год и месяц?

– Астрономически, товарищ капитан первого ранга, хороший штурман, имея астрономический таблицы, за час-полтора определит вам дату с точностью до двух-трех дней. Да и к тому же, сегодня утром, нашими кораблями была остановлена для досмотра местная шхуна, сомнений нет, сегодня 14 марта 1904 года по григорианскому календарю, или же 1 марта того же года по принятому в России юлианскому календарю.

Один из РТВшных молодых старлеев, Сергей Злобин, поднял руку, прямо как школьник.
– Товарищ Тимохин, Алексей Иванович, можно вопрос?
– Я кивнул.
– И что же будет дальше? Мы не сможем вернуться?

– Вернуться?! И ты, Сергей, и все вы, коллеги, считайте что это исключено…. Во первых "Туман" восстановлению не подлежит. Во вторых, даже если бы подлежал, то я даже приблизительно не знаю как управлять им в этом режиме, и никто не знает…, да и какой там режим, ловить на себя удары молний? И неизвестно куда зашвырнет, то ли к Петру Первому, то ли в мезозой, но уж точно не назад….

– И, что же мы будем делать дальше?
– капитан второго ранга Степанов посмотрел на особиста, - Нам, с тобой, Максим Оскарович, надо бы самим сходить к товарищу Одинцову и выяснить обстановку. А то, мне что-то непонятно, мы явно куда то идем, но куда?

– Можете сходить, но мне тоже кое-что известно. Не далее как четыре с половиной часа назад состоялся военный совет, на котором офицеры боевых кораблей и роты морской пехоты приняли единогласное решение принять участие в Русско-Японской войне на стороне Российской Империи.
– Наступила гробовая тишина, - Как сказал мне Пал Палыч, наша корабельная группа выдвигается в сторону Порт-Артура.

В этой гробовой тишине с места вскочил Виктор Позников, наш инженер из группы монтажа. Ну, тот самый из-за белоленточной ориентации которого, у меня были неприятности с особистом и Одинцовым.
– Да вы что, млять, с ума все посходили?! Какая война!? За, что? За Рашку?!
– слюна так и брызгала во все стороны, - В Штаты плыть надо! Знаете сколько бабок можно срубить…, мы же все миллио….

– Какие Штаты, сука?!
– РТВшный старлей Вася развернул крикуна к себе лицом, и БАМС, врезал гаду прямо в глаз, - Вот тебе Штаты, гондон штопаный!

– А-а-а… - заорал наш белоленточный, но тут же заткнулся, потому что коллега Васи, Серега, тот самый, который спрашивал у меня про возвращение, развернул его лицом к себе и с оттяжкой врезал поддых.

– Родина у меня одна, как и мать, падла, и я ее не продаю!
– Позников рухнул на палубу, скрючился и затих. Истошно, как сирена, почти на ультразвуке, завизжала Катька Малеева. Вася уже было занес ногу для пинка в лицо, потом передумал.

– Товарищ капитан первого ранга, - повернулся он к особисту, - вы, конечно, извините нашу горячность, но этот гад явно призывал к измене Родине… - потом Василий тяжелым взглядом посмотрел в сторону Катьки.
– Да заткните, наконец, кто-нибудь эту дуру!