И опять Пожарский 7
Шрифт:
Глава 1
Книга седьмая
Событие первое
Афанасий Иванович Афанасьев редко в последнее время парадный мундир надевал. Приглашали на парад Победы в Москву, да изредка перед школьниками выступить. А надевая, каждый раз чувствовал, что всё тяжелее и тяжелее китель становится. Орденов и медалей на обеих сторонах груди было, ох, как много. Одних советских орденов с десяток. Ещё во время Великой Отечественной заработал ордена «Красной Звезды» и «Красного Знамени», потом за войну в Корее был орден «Ленина» и «Золотая Звезда Героя Советского Союза». Позже, уже в мирное время наградили орденами «Отечественной Войны» и «Суворова III степени». Уже почти в самом конце существования Союза генерала наградили орденами «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» II степени и III степени. В «Рашке Федерашке» к очередному юбилею опять дали орден «Отечественной войны». Кроме советских орденов имелось и несколько иностранных, так в госпитале в Китае сам Мао Цзэдун
Тот мундир остался висеть в шкафу в Нижнем Новгороде двадцать первого века. Сейчас Пётр Дмитриевич Пожарский надевал парадный кафтан века семнадцатого. Ордена были другие. А вот вес? Вес впечатлял. И понятно почему. Не из бронзы и алюминия сейчас ордена делают. Делают из золота.
Орденом Золотой шпоры, или как его ещё называют «Орденом Золотой милиции», наградил папа римский, или может его нунций. Без разницы. До этого Патриарх Иерусалимский прислал орден «Православных защитников гроба Господня». Король Дании Кристиан пожаловал орденом «Белого Слона». Награда исключительно необычная. Знак ордена слона представлял собой миниатюрную объёмную скульптурку: слон, покрытый белой эмалью и украшенный бриллиантами, несёт на спине боевую башенку, которая, в свою очередь, является основанием кольца. Перед башенкой сидит чёрный погонщик. Два ордена Пётр «изобрёл» сам и отправил императору, а тот уже за шведский поход наградил Петра золотым орденом «Георгия Победоносца», а потом, после второй польской компании ещё и серебряным. Навешивая три следующих ордена, Пётр невольно рассмеялся. Достались они ему совсем не за его заслуги. Заслуга была на девяносто процентов Якоба Буксбаума. Это он пленил и заставил выкупать себя и сыновей герцога Савойского Карла Эммануила I Грабителя. Ограбил грабителя. А тому не оставалось ничего делать, денег-то не хватало, и пришлось выделить три комплекта своих высших орденов. По возвращению из Великого Чехословацкого похода один комплект достался самому барону Буксбауму, второй получил полковник барон фон Плотто, а вот третий сейчас украшал кафтан Петра. Кавалеры Высшего ордена «Святого Благовещения» или Ордена Аннунциаты автоматически становятся кавалерами Большого креста ордена «Святых Маврикия и Лазаря». Вот все трое ими и стали. И вешать их на грудь князь Пожарский не стеснялся. Во-первых, это всё же он обучал Буксбаума и готовил стрельцов и возчиков, что его сопровождали, а во-вторых, ведь на его же деньги всё это было проделано. Последний орден был тоже результатом Великого Чехословацкого похода, о котором уж точно напишут в будущем не одну книгу. Хотя? Зачем откладывать, Пётр открыл записную книжицу и чиркнул туда памятку, дать команду написать книгу о походе двух баронов из Генуи в Вершилово, с заходом почти во все столицы Европы. Поучительная вещь будет для юношества. Последний из орденов, вручил фон Плотто, чтобы тот передал его герцогу Пожарскому, герцог Пармский Одоардо Фарнезе. Орден назывался вычурно «Священный военный Константиновский орден Святого Георгия».
Герцог Одоардо со своим дядей и регентом, полным тёзкой, кардиналом Одоардо Фарнезе, находился в Милане, и когда узнал замечательную историю пленения Карла Грабителя и коннетабля Франции Франсуа де Бонна, герцога де Ледигьера, в пылу юношеских грёз о великих воинских победах, а ещё, не без этого, чтобы выпендриться перед находящейся там же невестой Маргаритой Медичи, дочерью Великого герцога Тосканского Козимо II Медичи и Марии Магдалены Австрийской, вручил двум бесбашенным баронам по ордену и один передал для герцога Пожарского с приглашением, обязательно посетить Парму и присутствовать на свадьбе, которая состоится в 1628 году по исполнении Марии Магдалене шестнадцати лет, как, впрочем, и самому герцогу.
Князь Пётр Дмитриевич Пожарский, когда узнал об этом походе и его последствиях, то даже за голову, сперва, схватился. Не хотелось ему вставать в Тридцатилетней войне ни на одну сторону, а тут без него его женили, он теперь прямо герой у католиков и имперцев. Как к этому относиться?
Сейчас, первого октября 1626 года, по новому летоисчислению, введённому в Российской империи с января этого года, Пётр не просто так парадный кафтан со всеми орденами на себя напялил. Был повод. Сегодня открывались десять институтов. Почему не университетов? Ну, по тому, что университет это в переводе на русский «совокупность», в таких заведениях в Европе начали изучать все известные в то время науки. В университетах всегда целый ряд различных факультетов — юридический, исторический, математический, филологический, биологический. Там, в Европе, обучение в университете делилось на два этапа. На первом, который длился 3 или 4 года, «студиозус» должен был овладеть семью «свободными искусствами». Для начала бедолаге предлагалось научиться писать и говорить. Он должен был овладеть тривиумом (от лат. trivium — трио, тройка) грамматика, риторика и логика. Уже этого было достаточно, чтобы получить неплохое место в городской администрации или выполнять обязанности секретаря-управителя в каком-либо феодальном поместье. После окончания тривиума студиозус мог приступить к изучению квадриума (от лад quadrium — четвёрка). В него входили такие дисциплины как арифметика, геометрия, музыка и астрономия. Ежу ясно, что единой программы обучения не существовало. Студиозус мог изучать любые предметы в течение любого количества времени. Нередко обучение растягивалось на долгие годы — студенты переходили из одного университета в другой, благодаря единому языку обучения — латыни — границ для них фактически не существовало. В поисках редких книг или наилучших профессоров учащиеся прерывали обучение, устраиваясь на работу, чтобы скопить денег на новый курс. Процесс, блин, «учебный».
После овладения семью «свободными искусствами» студент мог перейти ко второму этапу обучения. Оно проходило на одном из высших факультетов, которые, как правило, специализировались на одной из трёх дисциплин: богословие, медицина или юриспруденция.
Вот ничего такого Петру Пожарскому нужно не было. Вершиловская семилетняя школа давала знание по любому предмету, разве, что, исключая богословие, философию и юриспруденцию, в разы лучше и правильнее. Ну, богословов пусть семинарии готовят. Нам нужны инженеры. Вот именно поэтому и институты.
Пётр вспомнил, что все попаданцы, ну, по крайней мере, многие из них стараются заменить знакомые иностранные слова русскими. Например, не инженер, а — «Розмысел». Зачем. Пусть будут. Чем богаче язык, тем лучше. Все в Вершилово, кроме него, неплохо владеют латынью, а, следовательно, смогут перевести, чтофакультет fakultus — способность; студенты studens — занимающиеся; декан decanus — десятник; ректор rector — управитель. Главное — это не название. Главное — качество преподавания.
Для начала летом разобрали и перенесли с главной «Красной» улицы Вершилова десять крестьянских домов. Перенесли поближе к Волге и полям. Да, придётся детишкам дольше до школы добираться. Так ведь трамвай есть. Кроме того Пётр понял и теперь исправлял главную свою ошибку при строительстве города. Нужно всю живность, по крайней мере, из центра, убрать. Всё это мычало, блеяло, гадило, воняло, кукарекало. Для деревни нормально, а вот для «лучшего» города мира, явно лишняя экзотика. Да, во всём мире сейчас так и делается, но мы ведь русские и мы знаем, как должно быть. Вот с институтов и начали процесс перетаскивания животноводства на периферию.
Вместо десяти одноэтажных домов построили за лето десять трёхэтажных. На входе небольшой портик с четырьмя полуколоннами, окна витражные на первом этаже, а на втором и третьем, где аудитории, обычные. Там студентам свет нужен. Пока в каждом здании только шесть аудиторий и библиотека по предметам, ещё есть кабинет ректора и общая комната для отдыха преподавателей. В дальнейшем, по мере увеличения количества студентов, предполагалось пристроить крылья ко всем зданиям.
Пётр Дмитриевич сначала хотел институт для химиков строить рядом с лабораториями, на выселке, но потом решил оставить все вместе. Ведь студенты физики и географы тоже будут изучать химию, а, значит, корпуса должны стоять рядом. Институтов получилось десять.
Был институт Химии. В нём, как и во всех высших учебных заведениях, было пока два факультета. Неорганическая химия и органическая. Второй пока очень и очень ущербный, но ведь спирты есть, парафины получили, бензол и прочую отраву из угля выделили, нефть разделяем, да много чего делаем, о чём в просвещённой Европе и не слышали даже.
Вторым был институт Физики и Математики. Ну, тут всё понятно. Третьим — институт Географии, Картографии и Астрономии. Вот только на нём было три факультета. И самым большим отнюдь не Астрономии, а Картографии. Князь Пожарский даже хотел отдельно институт картографии создать, но потом передумал, без знания Географии и Астрономии карты составлять невозможно.
Четвёртым сделали институт Механики. Два факультета — Проектирования и Сопротивления материалов. Вторая наука ещё в очень зачаточном состоянии, но если ею не заниматься, то ведь так в зачаточной фазе и останется. Пятым, и как полагал Пётр, самым важным был институт Сельского хозяйства. Тоже два факультета — Растениеводства и Цветоводства и факультет Животноводства и Ветеринарии.
Шестой институт будет обучать студентов Медицине. Факультет Фармакологии и факультет Прикладной медицины или Лекарский. Седьмым сделали институт Металлургии. Тут разделение понятно: факультет Черных металлов и факультет Цветных и Благородных металлов. Восьмое учебное заведение единственное не носило название «Институт». Называлось оно Академией. Академия Архитектуры и Строительства. Именно с этими факультетами.
Девятым институтом можно было гордиться. Даже науки такой ещё в Европе не было. Институт Силикатов. Тоже два факультета: Строительных материалов и Стекла и Керамики. Последним по счёту Пожарский сделал институт Кораблестроения. Первый факультет Парусного флота, второй Паровых судов. Пока было только одно паровое судёнышко, вмещавшее десяток человек. Только ведь вся жизнь впереди, ещё построим. А строить нужно по науке, а не как придётся и как попало.
В группе должно быть десять человек. Сейчас столько на первый курс не набрали. Нет ещё лишних две с лишним сотни выпускников седьмого класса. Да, если честно и учебников нет, и программы на коленке написаны. Всё будет! Пока не начнёшь и не узнаешь, что нужно.