И помчится к югу
Шрифт:
Кроме того случая с соседской проституткой интрижек в его жизни больше никогда не было. Но мне и одной хватило за глаза. Не знаю, насколько часто Руслан встречался ней, но, когда Ирочка, встретив меня на улице, с издёвкой сообщила, что мой муж воспользовался её «экзотическими услугами» потому, что я не удовлетворяю его в постели, мне показалось, что жизнь кончена. И я жила ради детей, потому что уйти от Руслана всё равно не получилось. Да и девочек надо было подрастить. И терпела, уже последнее время не особо интересуясь, куда муж пошёл, с кем и что он делает. Смысл?
Мы поженились, едва окончив школу. Наше знакомство, когда нам было по двенадцать лет, к шестнадцати переросло в любовь. В семнадцать родители получили для нас разрешение Исполкома на регистрацию брака, хотя я не была беременна. Мы просто сразу после окончания школы стали жить вместе. И теперь я подготовила почву мужу – буквально постелила и подмела красную ковровую дорожку к его изменам. Всё, что угодно, лишь бы он меня отпустил. Уйти я собиралась осенью. А пока нужно работать и собрать денег на аренду жилья потому, что супруг однозначно не станет делить со мной квартиру его бабушки. Да я не стану ничего требовать. Тут вопрос стоит вообще уйти бы… Я, конечно, не собиралась ругаться сегодня с мужем, но он сам начал. Я вообще не скандальная. Никогда не лезла проверять карманы и смски в телефоне, не следила из-за угла и не считала минуты, когда он уходил в магазин, не задавала лишних вопросов, не вникала в его дела, не… не… не… Я и из-за Ирочки сцен не устраивала. Я молчала и носила всё в себе, стремительно теряя килограммы.
Попасть на работу проводницей оказалось не так просто. Женщин брали только до двадцати восьми лет, а мне две недели назад исполнилось тридцать четыре. Похожая на Ахеджакову субтильная дама в кадрах при Депо, посмотрев мой паспорт, отказалась брать меня на вакантную должность. «Вам лет уже сколько? Даже не тридцать! Так что, давайте, до свидания». Еще некоторое время назад это бы прошло. Я бы, понурив голову, пошла искать счастья в другом месте. Но не в этот раз. Я точно знала, зачем мне эта работа, и я готова была землю грызть, что бы попасть на это место.
Я шла по длинному коридору, читала таблички и дергала ручки дверей бесконечных кабинетов начальников, которые располагались на этаже. В один из них дверь открылась, и я вломилась, сначала гневно ругаясь на дурацкие требования, потом жалуясь на несправедливость. Надо отдать должное неизвестному мужчине. Он, конечно, ошалел от неслыханной наглости, но, не перебивая, выслушал меня, спросил имя и фамилию и набрал внутренний номер:
– Нина Фёдоровна, а что, это так критично, что женщине тридцать с лишним? Или у нас на мизерную зарплату много желающих терпеть нервотрепку, жить в поезде и мыть поездные унитазы? … Дина Саблина. … Выдайте человеку направление на медкомиссию. … Благодарю.
И уже обратившись ко мне, сказал:
– Я бы на Вашем месте очень спешил вернуться. Я не имею отношения к пассажирским перевозкам, и когда Нина Фёдоровна это вспомнит…
– Спасибо!
– Если мне удалось Вам помочь, я буду рад… Мне кажется, я ещё услышу о Вас.
Я, выскочив из кабинета, уже не слышала последних слов. Взглянув на табличку, я запомнила: «Вересов Михаил Степанович. Зам начальника грузовых перевозок Красноярской железной дороги». Да уж. Нашла к кому обратиться.
Кадровичка, увидев меня, поджала губы, но направление на медкомиссию выдала. Схватив заветный листок и инструкцию, что делать после медосмотра, я поспешила в поликлинику записаться к врачам. Следующие три дня я с раннего утра и до самого вечера моталась между тремя больницами, где быстро познакомилась с будущими коллегами, и уже на второй день мы дружно циркулировали по кругу, забивая друг для друга очереди к врачам. Получив медкарты, мы сразу приступили к интенсивной учёбе, длившейся всего месяц.
Руслан сначала надеялся, что меня не возьмут на работу, потом, что я не пройду комиссию, которая обошлась почти в пять тысяч, а супруг категорически запретил мне брать на неё деньги. Спасибо подруге, она всё оплатила, и мужу пришлось вернуть мой долг. Последняя его надежда была разбита в пух и прах, когда я с лёгкостью сдала серьёзные экзамены, прошла тесты и получила все допуски, формуляры и удостоверения.
За время учёбы в группе сформировался костяк из шести человек вместе со мной: Слава и Игорь – мужчины примерно моего возраста, Артём и Катя с грудью пятого размера – лет двадцати трёх, и Марина, лет тридцати. Мы сдружились и проводили вместе всё время между занятий и после, перекусывая в буфете и несколько остановок проходя до железнодорожного вокзала, откуда потом разъезжались по домам. В стажировочной поездке мы снова собрались в одном поезде, и вот сегодня, вернувшись, дружно встали на явки. Марина раньше работала проводником и, зная все маршруты, попросилась на Анапу, парни удачно снова и теперь уже, видимо, основательно, попали на Адлер, а нам с Катей досталась Москва. Я была расстроена. Мы никогда с мужем не ездили никуда отдыхать. Просто он человек такой, что его полностью устраивал полноводный Енисей, горная Ангара или Мана и множество озёр для полноценного отдыха. Я тоже всё это любила, но на море хотелось. Вопрос о том, чтобы я поехала на юг одна или с дочерьми как-то не возникал. До Ирочки мы жили в любви и счастье, и мысль отдыхать отдельно друг от друга в голову не приходила. Его – море – я впервые увидела в эту учебную поездку, но искупаться не удалось. Стажёров не выпустили из поезда. Всего три часа поезд стоял в Адлере, и все это время мы, расстроенные, провели вместе. Мне понравилось то, что я видела из окна вагона и я хотела ездить только на Адлер.
Новые друзья меня успокаивали, что явка – не приговор, и позже я смогу… наверное… перейти на южное направление. Отчасти это расстройство и вылилось сейчас в спор с мужем. И я не собиралась сдавать позиции и увольняться.
– Дина, я люблю тебя. Зачем тебе эта работа? – Руслан остановился, отъехав от резерва проводников совсем недалеко. – Давай вернёмся, и ты уволишься. Я прошу тебя. У меня чувство… Что я тебя теряю…
– Поехали домой. Или мне на автобусе добраться?
Руслан завёл машину. Всю дорогу до дома мы не разговаривали. Муж занёс мой чемодан, я забросила в стирку форму, и хотела уже отправиться в душ, но Руслан прижал меня к стене, сжав в руках мои ягодицы.
– Я люблю тебя, Динка. Ну, прошу, давай ты ночь подумаешь, а утром мы поедем, и ты уволишься?
Нашей старшей дочке скоро исполнится шестнадцать, младшая на четыре года младше, и родителям с ними уже не будет трудно. То высказывание Руслана, что тринадцатилетняя дочка сама может и должна зарабатывать на мороженое, стала последней каплей в чаше моего терпения. Оно хлынуло через край, смыв все тёплые чувства к мужу. А жить не любя я не могла. Нужно было что-то делать.
Я стала думать, как мне уйти от Руслана. Он меня очень любит, до сих пор не потерял ко мне юношеского сексуального влечения и буквально не давал мне проходу. Я не могла пройти мимо него, чтобы он не прижал меня поцеловать, не схватил за попу или грудь, или не запустил руку под халат, трогая и возбуждая тайное местечко. Но когда много «сахара» становится только хуже… и я незаметно для себя привыкла от «нападений» мужа защищаться, выставив между нами сжатые у груди кулаки. А он меня хотел и трезвый, и пьяный, и утром, и днём, и ночью и везде. У меня же с этим начались проблемы. Я не хотела мужа. Ни трезвого, ни пьяного. Секс стал супружескими обязанностями в буквальном смысле. Обязанностью, но, благодаря любви супруга, всё же необычайно приятной.