И пойду искать края
Шрифт:
– Давайте уйдем скорее отсюда, – взмолился Виталий.
– Это место, где ты можешь провести много времени, – возразил Ангел, – это мытарство чревоугодия и обжорства, а покушать ты любил.
– Но сейчас мы можем уйти? – умолял Виталий.
– Сейчас можем! Но дальше будет только хуже.
Будто кто-то выключил свет. Виталий оказался в полной тьме. Только теплая рука бабушки по-прежнему держала его руку, не позволяя отчаяться или сойти с ума.
Следующее мытарство – лености, где истязались грешники, проводящие время в праздности, прошли они, не задерживаясь, поскольку Виталий никогда
– Но ведь я не был никогда вором!– удивился Виталий.
– Нужно обращать внимание и на вещи, которые люди считают мелочью. Присвоение чужого, даже по мелочи, является воровством. Потому что здесь нет ничего не великого не малого, а все называют своими именами. Следующее мытарство позволит уяснить тебе это в полной мере.
Пред ними простиралось поле, сплошь усеянное грязным тряпьем и разбитыми черепками. По свалке ходили обнаженные измученные люди, пытаясь набрать как можно больше мусора и спрятать его, но к крайней своей досаде, не имели для этой цели сумок или карманов. Сталкиваясь друг с другом, они вели ожесточенные войны за хлам, пользуясь как оружием собственными зубами и когтями.
– Что это они делают?– удивился Виталий. – Ведь это все мусор!
– Это видишь ты, и вижу я, но не они,– ответил Ангел.– Эти люди и при жизни своей не видели истинной цены вещей.
– В чем же они согрешили?
– Здесь скупцы и среблолюбцы, взяточники, неправедные судьи, работодатели, не выдающие наемникам установленной платы.
Шолохов с омерзением наблюдал за тем, как рядом с ним двое безумцев дрались за кусок гнилой тряпки, как вдруг, среди мусора что-то блеснуло. Виталий осторожно подошел ближе и вгляделся. «Да это золотой! – подумал он. – Надо забрать его отсюда, жалко же оставлять им действительно ценную вещь!». Шолохов осторожно наклонился и схватил монету, но этот жест не укрылся от несчастных скупцов. Они тут же всей толпой набросились на него, требуя вернуть монету. Виталий ощутил, как вонзились в его бок чьи-то зубы, но отдавать золотой не собирался. Он уже приготовился драться, когда был извлечен из рук нападавших.
– И ты повинен в сих грехах,– тихо сказал Ангел.
– Ну, я просто не хотел им отдавать золотой!– оправдывался Шолохов.
В ответ Ангел лишь опустил глаза, и Виталий увидел в своей руке, вместо драгоценной монеты осколок разбитой бутылки.
Глава 7
Виталий немного успокоился, только вновь ощутив руку бабушки. Ангел открыл гигантские двери, и они вошли в большой старинный зал. Посреди него стоял стол, наполненный изысканными яствами.
– Ну, наконец-то! – сказал Виталий. – Можно отдохнуть от ужаса и даже перекусить.
Он сел в одно из кресел в конце и только потянулся к еде, как заметил в отдалении, во главе стола золотой трон с бархатными подушками.
«Вот это местечко лучше», – подумал он.
Виталий встал и направился к трону. Место было немного возвышенное, перед троном на столе стояла
Едва Виталий уселся на трон, как из темноты возник человек, похожий на скелет. Его одежда была разорвана. На изможденном лице сверкали огромные глаза.
– Я голоден! Уступи мне место! – приказал он.
– Здесь много свободных мест и много еды, – возразил Виталий.
– Но это место мое! – не отставал скелет.
– Где это, интересно, написано? – рассердился Виталий.
Истощенный мужчина с необычайной силой набросился на конкурента и скинул его с трона.
Виталий упал в ближайшее кресло. Перед ним лежал ароматный окорок. Запах вызвал сильный аппетит, захотелось съесть кусочек. Но обида и уязвленное самолюбие вынудили отложить исполнение этого намерения.
«Почему этот урод сидит на троне? – возмутился Виталий. – Чем он лучше меня?»
Шолохов вскочил с кресла и ринулся на обидчика.
Они стали бороться, скидывая друг друга с возвышенного места. Время шло, голод рос, но Виталий не мог остановиться. Он твердо решил: либо будет сидеть на троне, либо умрет с голоду (если здесь такое возможно). Впрочем, Виталий в пылу борьбы напрочь забыл о том, где находится.
– Повеселились, и хватит! – прогремел над ухом голос Ангела, и пиршественный зал исчез.
Виталий очнулся, и ужаснулся самому себе. Ведь прошло много времени, и он мог насладиться отдыхом и едой, сидя в любом из кресел.
– Что это было? – спросил он у Ангела. – Наверное, мытарство зависти?
– Мытарство тщеславия! Но почти угадал, тщеславие без зависти не живет.
– А где бабушка?
– Я здесь, – отозвалась Нина, – сейчас не отпускай моей руки. Крепись, будет очень страшно!
Бабушка взяла Виталия за руку. С другой стороны так поступил Ангел. И они полетели куда-то вниз. Полет был долгим. Как показалось Виталию, они направлялись к центру земли, потому что становилось все жарче. Внезапно густую тьму осветило красное пламя, и они остановились.
– Смотри туда! – сказал Ангел.
Виталий пытался увидеть, что же там внизу. Сначала мешал черный дым, но потом картинка прояснилась, и он заметил толпы людей, идущие в сторону гигантской машины.
– Это же мясорубка! – ужаснулся Виталий.
Над агрегатом стояло невероятно огромное и омерзительное существо, похожее на паука, оно хватало липкими лапами людей и кидало в мясорубку. Из ее сетки выходило месиво. И самое ужасное, что оно было живым! Все действо сопровождалось страшными воплями. Вокруг машины суетились чудовища поменьше. Они собирали «фарш» и бросали его на угли огромной пылающей печи. Месиво поджаривалось, не прекращая издавать душераздирающие крики.
– В чем повинны эти люди? – спросил Виталий, чувствуя, что силы его покидают.
– Сатанинская гордость! Это диавол готовит себе обед, – послышался отдаленный голос Ангела.
Внезапно из горы вопящего мяса сформировалась фигура. Шолохов увидел красное лицо с выпученными глазами. Это была его мать.
– Мама, ты здесь? – ужаснулся Виталий. – Но за что?
– Я была горда настолько, что гордилась даже своей гордостью! – прошептала мать измученным голосом.
Ее шепот был слышен даже сквозь гул огня и вопли осужденных.