И придет большой дождь…
Шрифт:
Пахло известкой, кое-где виднелись горки песка и щебня, валялись пакеты с цементом. Вокруг двух-трех жаровен, мерцающих багровыми углями, на корточках сидели солдаты.
Яркие лампочки светились на высокой стене, окружавшей резиденцию генерала Дунгаса.
— Это здание переоборудовали всего лишь месяц назад — подальше от города, — сказал Нначи. — Раньше здесь была школа.
Они поднялись по ступенькам, ведущим к большой двери в дом, хорошо освещенной и украшенной резьбой, изображавшей охоту на льва. Дверь отворилась. На пороге стоял Нагахан. —
ГЛАВА VII
Кабинет генерала Дунгаса был на втором этаже. Нагахан уверенно провел Петра и Нначи сквозь лабиринт узких коридоров и лестниц, остановился перед массивной дверью, решительно постучал.
— Войдите! — донесся из-за двери тихий голос.
Капитан толкнул дверь и отступил в сторону, пропуская вперед майора Нначи и Петра. Дверь отворилась, и они оказались на пороге большой комнаты, слабо освещенной зеленым светом настольной лампы, стоявшей на письменном столе в дальнем углу.
Нначи шагнул вперед и козырнул. Дверь сзади медленно закрылась: начальник охраны в кабинет не вошел.
— Входите же, — нетерпеливо повторил голос из полумрака: генерал сидел за столом, и свет лампы оставлял его лицо в глубокой тени.
Нначи твердым шагом пошел по ковру — туда, откуда доносился голос.
— И вы, молодой человек!
Это относилось уже к Петру, и он тоже сделал несколько шагов следом за Нначи.
— Ну вот…
Генерал встал из-за стола — тяжелая, грузная фигура, обтянутая мундиром. Лицо его было усталым, под глазами набрякли мешки.
— Ну вот, — повторил генерал, выходя из-за стола и идя им навстречу. — Оказывается, не одному мне не спится по ночам.
Он протянул руку лишь Петру, рука была рыхлая, вялая, сухо кивнул майору. Но это не смутило Нначи.
— Мистер Николаев, — как ни в чем не бывало назвал он фамилию Петра.
— Знаю, — буркнул генерал, внимательно вглядываясь в лицо Петра. — Тот самый, из-за которого у полковника Роджерса в свое время было немало неприятностей… — Он вдруг резко обернулся к майору: — А вот почему здесь вы? Почему вы бежали из заключения?
Нначи вытянулся.
— Ваше превосходительство! Сюда меня привела любовь к родине и желание служить ей.
Это прозвучало, на взгляд Петра, пожалуй, слишком театрально, но генерал смягчился.
— Сначала вы свергаете законное правительство, а потом клянетесь в любви к родине? Довольно оригинальное проявление патриотизма! — Он вздохнул и сделал жест в сторону кресел: — Прошу. А вас, майор, в конце концов я когда-нибудь отдам под суд за все сразу. Кстати (он чуть склонил голову), переведены ли ваши друзья из тюрьмы Кири-Кири в Поречье? Я приказал сделать это еще несколько дней назад.
Майор усмехнулся.
— Ваше превосходительство, разве вы слыхали когда-нибудь в наших краях о жрецах джу-джу, отказывающихся от тех, кого они наметили принести в жертву? Мои друзья сегодня ночью сами вышли из тюрьмы!
— Не
— Однако я здесь, ваше превосходительство! — В голосе майора была настойчивость. — Мы хотим сорвать заговор, который…
— Знаю! — устало кивнул генерал. — Я все уже знаю.
— Знаете? — Нначи взглянул на Петра, потом перевел взгляд на генерала Дунгаса. — Нет, вы знаете не все, ваше превосходительство! Мистер Николаев может рассказать вам гораздо больше.
— Да?
Генерал поморщился и с любопытством посмотрел на Петра.
— Если вы так же хорошо вошли в курс наших дел, как наладили дружбу с нашей прессой, то вас действительно стоит послушать.
Петр пожал плечами.
— Я журналист, ваше превосходительство!
То были первые слова, произнесенные им в этом кабинете. И если сначала он чувствовал себя в присутствии главы Военного правительства Гвиании неловко, то теперь неловкость прошла. И Петр с любопытством изучал человека, волею судеб ставшего во главе большого и беспокойного африканского государства.
Генерал казался ему надломленным и безвольным. И Петру захотелось хоть чем-нибудь помочь ему. Но чем? Рассказать о заговоре полковника Роджерса? О том, что он узнал в Каруне от Жака?
— Ваше превосходительство…
Петр произнес эти слова, выигрывая время, чтобы собраться с мыслями.
Генерал смотрел на него с интересом и ожиданием.
«С чего же начать? — подумал Петр. — С „золотого льва“? Ведь все началось именно с него».
И в этот момент дверь с грохотом распахнулась. Солдаты с автоматами ворвались в кабинет генерала. Они кинулись к сидящим в креслах, кресла отлетели, отброшенные в сторону.
И Петр пришел в себя, лишь когда оказался стиснутым крепкими руками двух дюжих парашютистов. Трое других держали майора Нначи. Еще двое стояли в ожидании, направив автоматы на генерала Дунгаса, медленно поднимавшегося из кресла.
— Вы арестованы!
Это было сказано Нагаханом, быстро вошедшим в комнату в сопровождении еще нескольких парашютистов.
Генерал иронически улыбнулся. И Петр отметил про себя, что Дунгас умел владеть собою.
— Кто вам дал право арестовывать главу Военного правительства?
Нагахан смерил его высокомерным взглядом.
— Вы сами лишили себя права возглавлять Военное правительство. Вы связали свою судьбу с заговорщиками! Да! Да!
Он ткнул пальцем в сторону Нначи.
— Разве вы не знаете, что мятежники, которых вы один раз уже спасли от суда и виселицы, эти убийцы законного главы государства, скрывавшиеся вами от народного гнева, задумали довершить свое черное дело?
Нагахан распалялся от собственного крика, взвинчивал себя.
— Сегодня ночью мятежники напали и на лояльные части. В Луисе идет резня. Они осмелились даже арестовать британского подданного — полковника Роджерса! Но, слава богу, теперь-то уж мы наведем порядок!