И пришел Лесник! 10
Шрифт:
— Что-то я задремала, — эротично потянулась Блонди и невинно спросила Изю. — А Фитилька вы тоже лапать будете?
— Кхе… так получилось. Иди, иди, здоровая ты, — отмахнулся от неё папаша Кац.
— Почему у меня были провалы в памяти? — Блонди никуда не собиралась уходить.
— Ты мне скажи, деда своего вспомнила? — вопросом на вопрос парировал Изя.
— Сейчас да. Всё вспомнила. Погоди, так это вы про него говорили, что его робот застрелил?
— Да, — сказал я. — Он работал на внешников. К тебе никаких претензий нет,
— Я понимаю, — кивнула Блонди. — Я его почти не помню.
— Внешники попросту стёрли твою память. Практически прошлись в грязных сапогах по твоей голове, — вставил папаша Кац. — Как я понял, они сделали это специально, чтобы ты, дорогуша забыла о нём навсегда и не смогла опознать своего деда. Сделано это было давно, сразу после того, как вас подняли с поверхности.
— Ого! Поверхность я помню. Давно было дело. Деда я помню по детским воспоминаниям. Он всегда был добр ко мне. Он меня безумно любил, — в глазах Блонди показались слёзы.
— Если тебя это утешит, то внешники пытали его и угрожали убить тебя. Сказали ему, что у тебя в голове они оставили бомбу и если он не согласиться работать, то они убьют тебя, — Кобра обняла Блонди за плечи. — Он так любил тебя, что пожертвовал собой.
— Да, — вздохнула она. Флэш, стоявший рядом взял её под руку.
— Мы пойдём пока. Пусть она придёт в себя, — сказал Флэш.
— Отдыхайте. А мы пока займёмся твоей подружкой, — при этих словах мы оба с Блонди встрепенулись. Папаша Кац гадко хихикнул, радуясь эффекту как ребёнок и зашёл за спину Фитильку. Она не обращала ни на кого внимания и распевала похабные песни о том, как маленький мальчик угодил в страну великанов и что с ним потом сталось.
— Маленький мальчик в лес угодил и всё глубже по тропе уходил. Маленький мальчик на ёлку взобрался, но это не ёлкой вдруг оказалось… — Фитилёк подмигнула папаше Кацу. Однако репертуар у неё был тот ещё, даже я не слыхал подобного. Над ней знахарь камлал дольше обычного. Он сам прикрыл глаза и начал подпевать Фитильку. На его лице отображалась вся гамма чувств и когда он открыл глаза, лицо его было как никогда серьёзным.
— Плохо дело, Лесник. Зря только белую испортили, — прокряхтел папаша Кац и снова вытащил фляжку.
— Поясни.
— Хватит пить уже, Изя, — возмутилась Кобра. — Сделай дело, потом уже нажрёшься.
— За что я тебя люблю, так ты никогда не запрещаешь мне расслабляться. Дело в том, что Иштар поработала над ней намного основательнее, чем я считал. С точки зрения знахаря, это высший класс. За столь короткое время так изувечить человека. У меня бы не получилось, — признался папаша Кац.
— Не томи, Изя.
— Короче она завязала свой мысленный приказ на её дары. В любом случае понадобятся
— Погоди, разве такое возможно? Помнится, ты мог корректировать дар с помощью желез Кайдзю, но чтобы вот так одним приказом. Что-то новенькое?
— Новенькое. Даже я так не смогу. Мне кажется виной всему её двойной дар. Я сейчас говорю об Иштар. Тем более нимфа в тот момент являлась ещё и знахарем, а Фитилёк пока ещё не получила дополнительных хромосом. Одним словом, Иштар отделала её с особым цинизмом. На данный момент её дары деградируют. Но так как мы в Улье, то я уверен, что Фитилёк получит вскоре новый дар взамен старых.
— Какой? — спросила Кобра.
— Откуда мне знать, дорогая. Я думаю… надеюсь, что это будет нечто убойное. Ментат и сенсор были весьма полезными дарами, не может же Улей быть таким строгим, чтобы оставить с носом сие прелестное создание, — мысленно облизнулась знахарь.
— Минус ментат, — вздохнул я. — Жаль.
— Всем жаль. Что мне делать? — руки старого физика-теоретика сами по себе тянулись к фляжке продолжая жить совершенно отдельно от тела.
— Не понял?
— Надо зачистить их, иначе она такой и останется. Спасти дары всё равно не получится, — продолжил папаша Кац.
— Так, конечно, чего ты ещё ждёшь. Приведи её в чувство.
— Приведи её в чувство! — Изя передразнил меня. — Может обойдёшься резиновой куклой?
— Ну всё, конец тебе, жалкий старикашка! — Кобра вцепилась в меня со смехом удерживая от расправы над знахарем. Папаша Кац снова подошёл к Фитильку и застыл над ней на долгие пять минут. Рыжая перестала петь и начала плакать. Затем плач перешёл в сардонический смех.
— Сегодня праздник у ребят, гуляет пионерия! А на праздник к ним пришёл Лаврентий Палыч Берия! — она не замедлила прочитать стишок и наконец успокоилась.
— Всё! Готово. Я вернул её, но она абсолютно чиста. Как свежак, — для убедительности папаша Кац легонько постучал Фитильку по макушке костяшками пальцев.
— Хотя бы как иммунный свежак? — уточнил я.
— Да, но… — папаша Кац замялся, но его перебила очнувшаяся Фитилёк.
— О, ребята! Вы давно здесь? — обрадованно воскликнула рыжая. — Живчик есть? Такое ощущение, что мне в рот насрали кошки.
— Вот об этом я хотел сказать. Она стала ещё более вульгарной! — поднял указательный палец вверх знахарь.
— Ой, ладно. Сам как будто идеал. Завали хлеборезку, — рыжая приняла из моих рук флягу с живчиком.
— Таки я умываю руки, — сообщил расстроенный папаша Кац.
— Брось, старичелло. Или ты уже в маразме, что обижаешься на всех? — засмеялась рыжая. — Я спецом. Дай я тебя в макушку чмокну, спаситель. Как у нас дела?
— Пока не родила, — ответила Кобра. — Ты помнишь, как батарею спёрла?
— Я? — искренне удивилась Фитилёк.
— Ты, ты, неразумное создание, — проскрипел папаша Кац.