И пришел Лесник! 15
Шрифт:
— И их осталось трое… — констатировал Герберт. — Мои соболезнования.
— Мы уже поняли, — сказал бледный внешник. — Что будет с нами?
— Ничего хорошего, — Герберт молча посмотрел на меня. Я утвердительно кивнул. Сиплый пинками погнал их к шлюзу. За ним последовали все остальные. Шлюз стоял сухой после нас. Мы затолкали внутрь всю смену. Внешники ещё строили иллюзии, надеясь остаться в живых. И зря, они ведь моментально доложат наверх о нашем посещении командного модуля. Внешники умоляли Герберта отпустить их, но он лишь развёл руками. Он уже заслужил пожизненный расстрел за моё освобождение, а сейчас мы повязали его кровью. Иного пути как вместе с нами у него отныне не было. Без скафандров или иных средств безопасности внешники оказались в шлюзе
Глава 15
266
Я немного по-другому представлял себе платформу, отвечающую за энергетическое обеспечение и к тому же содержащую архив. Стоило нам только выйти из стационарного портала подводного командного модуля, как мы попали на войну. Самую настоящую, в нос ударил резкий запах палёной резины, сгоревшей техники и разлагавшихся трупов. Мы вышли в небольшом подвале кирпичного здания. Горы мусора под ногами, свисающая арматура в дыре от авиабомбы пробившей весь дом с крыши до подвала. Через этот провал сверху падали редкие снежинки, температура заметно опустилась. Наши скафандры надёжно держали тепло, хоть с этой стороны нам не грозили неприятности. Честно признаться, я уже забыл, что такое минусовая температура, а осадки мы вообще никогда на платформах не видели. На этой всё было по-взрослому, к тому же где-то вдалеке громыхала канонада и слышна пулемётная очередь. Стоило последнему из нас появиться в подвале, как портал исчез и за ним мы увидели бронзовую табличку, прикрученную к кирпичной стене. Она немного портила антураж поблёскивая своей полированной поверхностью.
— Платформа 266«Бобруйск». Высший степень опасности. Время обращения 23 часа. Перезагрузка каждые 48 часов, — прочитал папаша Кац.
— Как сие понимать? — я повернулся к Герберту.
— Понимать надо так, что мы вместо 285– ой оказались на 266. Герберт, есть мысли? — спросил папаша Кац.
— Телепортационные порталы обычно жёстко привязаны в системах координат платформ. Раз вы долгое время жили на них, должны и сами знать, — ответил спокойной учёный.
— Мы это знаем, ты можешь объяснить почему мы зашли в портал на 285– ю, а оказались совершенно в другом месте? — Лиана начала терять терпение.
— Ах, это. Всё просто, кто-то переназначил выход.
— Кто-то? — прошипел Сиплый.
— Алистер Дарк, скорее всего. Для вас же не секрет, что стаб наводнён шпионами? Услышал и вот, пожалуйста. Я бы тоже так сделал, чтобы не допустить нас на критически важную платформу. Возможный риск никто не отменял, — ответил внешник.
— Мы всех шпионов вроде перебили, — неуверенно сказала Зараза.
— Я об электронных. Гончая имеет микроскопические размеры и проникает в любое закрытое помещение, нередко даже загерметизированное. Какая разница теперь? Я лично ему ничего не сообщал, — Герберт отмахнулся от Заразы.
— Так… ладно. Что они там пишут, Изя? 48 часов до перезагрузки? — спросил я.
— Я бы не стал утверждать, возможно и меньше, — осторожно сказал папаша Кац. — Но будем отталкиваться от существующих цифр. Меня беспокоит другая цифра. Сутки до обращения, то есть здесь сейчас есть живые люди?
— Конечно, слышишь, стреляют вовсю, — прошипел Сиплый.
— Только в кого?
— Какая разница, как поступим, Жень? Будем ждать сутки и потом пойдём или сразу? — спросила Лиана.
— Ждать не надо в любом случае, потеряем время. Мы же не знаем точное время после перезагрузки.
— Начальник, дело говоришь. Что если до перезагрузки час остался? — озабоченно спросил Сиплый.
—
— Да. Платформ без порталов не бывает. Выход обязательно должен быть, только где. Мне кажется, Алистер специально отправил нас сюда в надежде, что мы не пробьёмся и попадём под перезагрузку.
— Не хотелось бы. И так у нас есть максимум сорок восемь часов, минимум одна минута. Перед нами враг, разумеется. И пока в теле человека, заражённые не стали бы стрелять.
— Лесник, я думаю, что перезагрузка только что прошла, — проскрипел папаша Кац. — Они ещё не поняли, что стрелять не в кого. Стрельба вот-вот стихнет.
— Вот что значит профессор, — похвалила его Мотоко. — Изя, твоё логическое мышление поражает.
— Это сарказм? Вот, слышите? Прекратили! Я же говорил! Кац всегда знает. Спрашивайте больше Каца, — самодовольно произнёс знахарь.
— Очухались.
— Звук мне напоминает МГ-40. Немецкий ручной пулемёт, неужели мы попали… Погоди! — меня осенило. — Бобруйск, это же Белоруссия!
— Ты был там, начальник? — Сиплый всё понял сразу в отличие от остальных.
— Да. Вот только дело происходило в конце июня. Снег тогда откуда? — я задумчиво посмотрел в дыру от бомбы.
— Женя, это же платформа. Заражённые у вас тоже в Бобруйске были? — рассмеялась Лиана.
— Бля, я с тебя угораю, — заржал Сиплый.
— Да кого там только не было, — усмехнулся я, — но заражённых вроде не встречал.
— Ничего, Лесник, сейчас встретишь. Глядишь, они уже начали обращаться, — папаша Кац деловито открутил колпачок фляжки и сделал большой глоток. — Придём, а там вместо фашистов уже топтуны. Пощёлкаем их и на выход.
— Чего сидим, кого ждём? — спросила Зараза.
— Да, пошли.
В этот раз у меня было оружие внешников. ТТ хорош, но ни в какое сравнение с «раскладушкой» внешников не идёт. Выбравшись из полуподвала, я огляделся. Несомненно, мы находились в черте города. Города основательно разрушенного, сказать сразу что это тот самый Бобруйск я не мог. И тут же увидел ответ на свой вопрос, на асфальте лежал знак с названием города «Бобруйск». В 1944 я прошёлся по его окраинам и поехал, дальше даже не заходя в город. Здесь в то время добивали попавших в котёл фашистов. Славно тогда поимели их. За пять дней больше пятидесяти тысяч трупов. То, что они говорили о нас, когда наши им сдавались пачками потеряв командиров и совершенно не понимая, что творится. То в Бобруйске лапки вверх задрали аж двадцать тысяч фашистов. Кто бы мог подумать, что по прошествии стольких лет я вновь окажусь в этих местах. Эдак и самого себя встретить можно?
— Не встретишь, здесь только фрицы. Я уверен, начальник, — шмыгнул носом Сиплый.
— Да? Спасибо… — чёрт опять вслух! — Подожди здесь. Я дойду до угла, осмотрюсь и махну тебе, тогда выводи остальных.
— Замётано, — кивнул Сиплый. Прижимаясь к стене, я ужом скользнул за разбитым бронетранспортёром. С этого направления боевых действий не было давно, я это понял, сразу наткнувшись на высохший скелет в немецкой истлевшей форме. Все эти перипетии со временем меня сводили с ума. Но вот как фашист мог успеть истлеть, когда Бобруйск взяли за пять дней? Как? Ещё надо учесть перезагрузку в двое суток. А он не превратился, а сдох в человеческом обличье. Ну их всех. Стоп. Я достал у него из нагрудного кармана солдатскую книжку подцепив её кончика ножа. Я только что вспомнил почему мне не давал покоя этот Бобруйск. Ведь именно здесь 332 полк Вермахта нашёл свой конец. Тот самый, что издевался над Зоей Космодемьянской в Петрищево. Все знали, что сказал товарищ Сталин. Этих людоедов в плен не брать. А ведь не далёк был от истины. И вот, пожалуйста, рядовой Отто Щульц… нечитаемо, нечитаемо. 197 дивизия, 332 полк. Вот он красавчик, в аду надеюсь уже. Так вот кто там впереди. Что же, тогда я мимо прошёл, теперь наверстаем. Я пополз дальше. Всё серьёзно, не знаю выдержит ли скафандр пулю, но крупнокалиберный патрон может и не переварить. Свежо предание как Чума прошила такой же костюмчик из «Шилки».