И проснуться не затемно, а на рассвете
Шрифт:
– Давай все выясним и обсудим, – сказала она. – А потом я начну подыскивать себе замену.
Остаток дня я бродил по клинике как зомби. Уже через час после нашего разговора Конни разместила в Интернете объявление и к концу недели выбрала полдюжины кандидаток. Отговорить ее было невозможно. Они с Беном переезжали в Филадельфию. Он преподавал там поэзию.
– Ты уверена, что поступаешь правильно?
– Уверена. Будешь смотреть резюме?
– Ты действительно этого хочешь? Жить с поэтом?
– Да.
– С электрической плиткой? И вшами?
– Какой еще плиткой? Ты о чем?
– Он хоть сможет платить за квартиру?
– Ты будешь читать резюме или нет?
Вечером я пошел домой и смотрел бейсбол. Я пропустил кучу матчей за август и половину
– У меня больше нет времени, Пол, – заявила она ближе к концу сентября. – Я уволилась. Мне пора уезжать. Ты будешь читать резюме – или мне самой заняться?
– Буду, – ответил я.
Но так ни одного и не прочитал.
Лето выдалось хорошее, весь июль и большую часть августа «Ред Сокс» уверенно обходили «Янкиз». Мы видели героическое выступление Педроя и Эллсбери, и, несмотря на травмы, питчеры играли уверенно. В начале сентября никто не сомневался, что мы займем первое место в дивизионе и примем участие не в первой, не во второй, а в третьей мировой серии за семь лет. Но потом вступил в силу некий древний вселенский заговор.
Первого сентября мы обходили «Янкиз» на пол-игры. Второго сентября мы потеряли это преимущество навсегда. Но вайлдкард, дававший место в плей-офф, фактически оставался за нами, потому что на Третье сентября мы надежно занимали второе место в восточном дивизионе Американской Лиги, на девять игр опережая «Тампа бей рейз». От нас требовалось только одно – не выпускать вперед этих середнячков. Чтобы выпустить их вперед, за оставшиеся три недели чемпионата мы должны были выдать худшую концовку сезона в истории бейсбола.
Следя за бейсболом, ты словно наблюдаешь за медленным рождением чего-то прекрасного. На твоих глазах незначительные и случайные события понемногу накапливаются и вдруг превращаются в эпическое действо, напряженное и захватывающее. Игра мучительно тянется почти до самого конца, а потом ты вдруг ловишь себя на том, что дивишься неожиданному и стремительному развитию событий и гадаешь, чем все закончится. Это сонное, неторопливое превращение скучного в неописуемо прекрасное.
К концу сентября мы начали играть так скверно, что в общем зачете нас обошли даже последние лохи – «Рейз». Перед последним туром мы с «Рейз» делили второе место. Я по-прежнему не знаю, как мне относиться к нашей игре в конце того сезона. Каждое новое поражение команды вызывало у меня физическую тошноту. Но то была не единственная моя реакция. Как же я радовался, что «Ред Сокс» вновь стали самими собой – проклятым и убогим народом. Я не хотел, чтобы моя команда проигрывала, но еще меньше мне хотелось, чтобы они принимали победу как должное. У нас уже есть одна такая команда, спасибо, достаточно. Как фанат «Ред Сокс» я чувствовал, что мой долг – не позволить любимой команде уподобиться «Нью-Йорк янкиз», причем для меня это был вопрос морали и человеческой порядочности. Нам – истинным фанатам бостонцев – не хватало этих дней неопределенности, трясучки, хронического разочарования. Нашу любовь слишком давно не испытывали на прочность. Я хотел вновь стать фанатом «Ред Сокс», самым лучшим из фанатов, и единственным способом это сделать было отпраздновать – тихо и печально, – наше такое неянковское поражение в сентябре 2011-го.
В ту пору я каждый вечер навещал своего нового пациента. Мы с вами можем позволить себе не пользоваться зубной нитью каждый день – конечно, последствия будут, но зубов мы не лишимся. С Эдди было по-другому. Я не мог смотреть на него без слез: казалось, он вот-вот испустит дух, такой он был хлипкий, тонкий, искореженный, трясущийся, весь покрытый печеночными пятнами. Меня он встречал неизменной благодарной улыбкой. Думаю, я нравился ему почти так же, как его прежний стоматолог, доктор Раппопорт. Мы шли на кухню, где он присаживался на стремянку. Я вставал сзади, надевал перчатки, вытягивал из коробочки с нитью отрезок нужной длины и принимался за работу. После чистки он вставал и делал нам мартини. Все равно что заглянуть в бар и пропустить рюмочку на сон грядущий – только вместо чаевых бармену я удалял ему бактерии из десневых карманов.
Теперь, спустя шесть недель ежедневных чисток зубной нитью, кровоточивость исчезла. Потеря костной ткани прекратилась. Десны стали крепкими.
Я понятия не имел, во что ввязываюсь, когда согласился на эти ежевечерние визиты, не оплачиваемые никакими страховыми службами. Последняя игра сезона должна была начаться через двадцать минут. Если я пропущу первый бросок, придется ждать конца игры, перематывать кассету и смотреть все с начала, а эта игра была очень важна, я никак не мог пропустить трансляцию! Из клиники я ушел поздно, поезда ходили медленно, и без десяти семь я все еще был в квартире Эдди в Нижнем Ист-Сайде.
Он вручил мне мартини.
– Ваше здоровье! – сказал он.
Мы выпили. Я наблюдал, как трясущейся рукой он пытается поднести стакан к нижней губе и сделать глоток.
– Я в некотором замешательстве, Эдди, – сказал я ему. – Видите ли, я фанат бейсбола и в частности… – я притронулся к козырьку своей бейсболки с логотипом «Ред Сокс», – вот этих самых ребят. Не знаю, смотрите ли вы бейсбол, но если смотрите, то должны знать, что после удачного старта ни одна команда в истории спорта не проваливалась с таким треском за последний месяц сезона, как провалились «Бостон ред сокс» в этом году. Это поистине историческое событие. Они обыграли «Янкиз», а потом – в самый ответственный момент – позволили им перехватить первенство. В общем-то, это уже стало традицией, о чем вы наверняка знаете, если смотрите бейсбол. Это еще не конец света, и лично я не имею ничего против такого развития событий: люблю, когда мы вылезаем из болота и бьем «Янкиз» на глазах изумленной публики. К тому же мы были на девять игр впереди «Тампа бей рейз» – по-настоящему дерьмовой команды. За последний месяц сезона нам нужно было проиграть… в общем, единственной командой, которая потерпела примерно столько же поражений подряд, была «Чикаго кабс» в 1969 году. Почти с начала сезона они занимали первое место в общем зачете, иногда опережали соперников на девять игр. Никто не ожидал, что в сентябре 1969-го они проиграют семнадцать игр подряд – семнадцать игр, Эдди! – и окажутся на втором месте. Как вы несомненно знаете, если смотрите бейсбол, никто не играет хуже, чем «Кабс». Перехожу к сути: мы догнали и перегнали «Кабс»: мы проиграли девятнадцать игр! Девятнадцать игр, Эдди! А говнокоманда «Рейз» выбралась из отстойника и делит с нами одно место. Мы делим одно место с говнокомандой «Рейз»! И сегодня мы играем последнюю игру регулярного сезона с занимающими последнее место «Ориолс» в Балтиморе, а «Рейз» проводят свою последнюю игру против занимающих первое место «Янкиз». Если мы победим, а «Рейз» проиграют, мы попадаем в плей-офф. Если мы проиграем, а «Рейз» победят, «Рейз» попадают в плей-офф. Вполне возможно, что сегодня мы играем последний матч сезона. Поезда в такой час ходят медленно, и я могу не успеть домой к началу игры – а я должен посмотреть ее с самого начала, есть у меня такая примета.
Несмотря на легкую дрожь в теле, Эдди смотрел на меня уверенно, широко открытыми – как у младенца – глазами.
– Поэтому я вынужден просить вас об услуге. У вас есть кабельное? Если да, то какой у вас пакет каналов? Могу ли я посмотреть оба матча здесь – матч «Ред Сокс» и матч «Янкиз»? Мне очень важно, чтобы вы не выгнали меня посреди игры, даже если случится пожар или вы сочтете мое поведение подозрительным. Даже если назначат дополнительные иннинги и я просижу здесь до трех-четырех утра. Что скажете?
– У меня премиальный пакет, – продрожал Эдди, – и я буду очень рад компании.
– Несмотря ни на что?
– Несмотря ни на что.
– Хорошо. Тогда у нас есть двадцать минут на поиски курицы с рисом.
Пока я бегал за едой, он сделал нам еще мартини. Мы быстро поели. Перед самым началом игры Эдди уселся в кресло, а я занял место на полу, поближе к телевизору. Примерно в середине второго иннинга он развернул карамельку, сунул ее в рот и тут же заснул. Я не мог смотреть, как после нескольких недель ежедневных чисток его зубы купаются в сахаре. Зрелище меня угнетало. Во время следующей рекламы я надел перчатку, вытащил леденец и выбросил его – Эдди даже не шелохнулся.