Шрифт:
Вместо пролога
Герман. Первая встреча с Ангелиной.
Я никогда не любил дождь. Холодные капли, скатывающиеся по волосам и лицу, обычно попадали мне за ворот рубашки, и я ежился от прохлады. Скорее открывал зонт и лихорадочно глядел по сторонам в поисках надежного укрытия.
Так было всегда. До тех пор, пока я не встретил ее.
Я встретил ее случайно, когда возвращался с работы домой. Сразу заметил ее волосы цвета закатного солнца, лучистые глаза и слегка приподнятые в улыбке уголки губ. Тогда я еще не знал, кто она. Мне казалось, что эта девушка послана ангелами, чтобы дарить счастье окружающим людям. Настолько
Она прошла мимо, окутав меня сладким ароматом луговых трав. Даже не взглянула. Не повернула головы. Я и не ждал другого. На что может надеяться неприметный и, признаюсь, неуверенный в себе мужчина рядом с такой красавицей? Ничего. Холодное, острое, как нож, слово, не оставляющее ни капли надежды.
Я оглянулся. Ее тоненький силуэт терялся в толпе. Я интуитивно последовал за ней. Всю дорогу в голове, как барабанная дробь, стучала мысль: «Что ты делаешь? Ты ей не нужен. Она — человек совсем другого уровня».
И действительно, вскоре рыжая незнакомка скрылась за тяжелой дверью театра оперы и балета. Несомненно, в отличие от меня, она творческая личность. Я с тоской взглянул на бездушное здание. Звук захлопнувшейся двери словно оглушил меня. Я стоял не шевелясь, тупо глядя перед собой. Возможно, именно так обрываются чьи-то духовные нити, связывающие определенных людей друг с другом. Порою подсознание подсказывает: вот же он, тот самый человек, которого ты ждал столько лет, с которым готов разделить и горе, и радость. Но потом захлопывается дверь. И ты идешь дальше, сливаешься с толпой людей, так и не осознав, что упустил, быть может, последний шанс стать счастливым…
Я продолжал смотреть на дверь, понимая, что не хочу мириться с упущенной возможностью. Я хочу рискнуть, испытать себя, поймать, наконец, этот шанс. Я огляделся и снова увидел ее лицо. Рыжая незнакомка с лучезарной улыбкой, облаченная в длинное концертное платье, глядела на меня с афиши. Я прочитал: «П. Чайковский. «Орлеанская дева». Опера в 3-х действиях». Внизу была запись: «В главной партии — Ангелина Белоконская…»
Оперная певица. Моя рыжая незнакомка — оперная певица. Разум снова взялся за свое: «Она — девушка не твоего уровня». Так и есть. Жестоко, беспощадно, но верно. Что может быть общего у скромного учителя математики и с такой яркой творческой личностью?
И снова холодное, острое, как нож, слово: «Ничего».
Я уныло побрел по скверу, который прилегал к театру. Накрапывал мелкий осенний дождь, и холодные капли уже скатывались по моему лицу. Я торопился скорее слиться с толпой, чтобы забыть эту встречу как сон. Видимо, это и есть тот самый момент. Вместе со звуком захлопнувшейся двери навсегда оборвалась та духовная связь, которую я почувствовал к рыжеволосой незнакомке.
Тогда я еще не знал, что у Господа есть на нас определенные планы. Не предполагал, что скоро окажусь на грани между жизнью и смертью, и что самым близким для меня человеком после матери станет именно она — моя рыжеволосая незнакомка. Оперная певица Ангелина Белоконская. Единственное, что удержит меня от последнего шага в вечность — ее искренняя молитва, заканчивающаяся одним словом: «Останься…»
Я не знал, что вскоре вернусь сюда. Скучный и неприметный, я вдруг стану завсегдатаем этого театра. Полюблю оперу. Полюблю Ангелину. Она выйдет из театра, одетая в синее платье, и солнце будет отбрасывать блики на ее длинные волосы. Впервые в жизни я потеряю дар речи. Буду стоять, как прибитый, у входа в театр с букетом цветов и восхищенно глядеть на нее. Она снова не взглянет, не повернет головы. Лишь слегка заденет меня плечом, и букет цветов угодит прямо в лужу.
— Простите, я не хотела вас задеть… У вас, наверное, должно было быть свидание? Я все вам испортила…
Ясные карие глаза наконец-то встретятся с моими, непослушная прядь упадет на лоб. Ослепительное пламя золотых кудрей, — только бы не сгореть!
— Вовсе нет… — скажу я. — Я несколько раз был на ваших выступлениях, и вот, решился, наконец, поблагодарить вас лично…
— Так значит, букет был для меня?
— Да. Для вас.
Ее губы тронет улыбка.
— Разрешите мне встретить вас здесь в следующий раз?
Она лукаво сощурится и скажет:
— Без цветов не приходите!
Наша история начнется с оперы «Орлеанская дева» Чайковского. История бескорыстной дружбы, которая перерастет… А перерастет ли? Ведь Ангелину ждет большое будущее. Буду ли нужен ей я — калека и обуза?
Ей предстоит сложный выбор…
Глава 1
У лилий — белизна твоей руки…
У. Шекспир
— О чудный сладкий сон. Ты со мной, милый мой… — Звучное сопрано парило в напряженной тишине, лилось свободно, заполняя все пространство. Стройная фигурка, облаченная в светлое платье, в ореоле длинных огненно-рыжих волос, казалась совсем маленькой и беззащитной со сцены.
— Ах, если б знала ты, — зазвучал бархатный баритон, — как тосковал я! И как страдал я!
На другом конце сцены показался высокий мужчина с кудрявыми волосами. Лионель. Рыцарь-изменник, раскаявшийся в предательстве. Девушка сразу бросилась к нему, их руки отчаянно переплелись. На лице ее отчетливо отразились противоречия и боль: действительно ли она погубила свою душу, полюбив простого смертного?
В одном из московских театров шла постановка «Орлеанская дева» Петра Чайковского. Зал пристально следил за оперными певцами, особенно за рыжеволосой девушкой, исполняющей роль Иоанны Д’арк. Еще совсем недавно эта молодая провинциальная оперная певица была известна лишь небольшому кругу людей. Но в последнее время ей все чаще стали доставаться главные роли. Благодаря этому талант девушки засверкал, засиял новыми гранями, как бриллиант, а яркая внешность стала приятным дополнением. Сегодняшний спектакль тоже проходил на «ура», — зрители слишком бурно реагировали на события, слишком громко рукоплескали начинающей звезде.
Но вернемся к самой постановке. Счастье влюбленных оказалось недолгим: рыжеволосая красавица, исполняющая роль Иоанны Д’арк, услышала голоса ангелов:
— Завет небес нарушен, — ты греховна.
Тебе не довершить святого дела.
Свой грех ты искупить должна терпеньем.
Не бойся мук, страданье быстротечно,
И плоть, и смерть терпи, как искупленье,
Блаженство ждет тебя на небесах[1].
Девушка вздрогнула и, устремив взгляд к небу, отпрянула от Лионеля, своего возлюбленного, отошла на другой край сцены. Вид у нее был отчаянный, но решительный. Она поняла свою участь и приготовилась к испытаниям. Эмоциональное исполнение партии и оркестровое сопровождение великолепно передавали напряженную обстановку на сцене. Не меньшее напряжение царило и в самом зале. Сотрудники театра с удивлением наблюдали за зрителями. Игра оперных артистов — Ангелины и Альберта — была настолько естественной, что все происходящее на сцене казалось реальностью. Вот уже дамы в тревоге достали платки, а мужчины взволнованно ослабили галстуки. Все взгляды были устремлены на сцену.