И с привкусом любви на губах
Шрифт:
– Эти двое поженились. У них тоже дочь. Одни дочери вокруг! – улыбается Джонни. Поэтому нам с тобой нужно сына!
Кошусь на него. Ага. Сына ему. Да сейчас!
– Ты не отвлекайся. – советую я. – И что? Родили дочь, а дальше?
– А что дальше? Предателей я не прощаю. Серого не берут в приличные места. Он перебивается случайными заработками. Надя взяла в универе академ. Сидит с ребенком.
Мне не жаль их. За этот год я много чего поняла. Поняла, какой доверчивой простушкой выглядела в глазах всей кодлы. И была такой на самом деле. Теперь же у
– А Марина?
– А это самое смешное! – подавляет Джонни тот самый смешок. – Марина тоже вышла замуж… угадай за кого.
Я думаю с секунду, а потом это само как-то приходит мне на ум.
– Нет… - удивленно улыбаюсь я, - да не может быть!
– Может. – подтверждает Джонни, - Марина, стерва меркантильная так и мечтала прибиться к тугому кошельку. Ее мечта сбылась. Вот только она не рассчитала, что к тугому кошельку прилагаются еще и кулаки, и вспыльчивый нрав!
– Амиран?! – озвучиваю я самое подходящее предположение.
– Он самый, наш любитель «ласкового» обращения с девушками. Впрочем, Марина другого обращения не заслуживает.
– Ты сказал, что они поженились! Но как, если он в тюрьме?
– В тюрьме и поженились. Марина с пузом ходит, и с синяками, каждый раз после свидания с «любящим» мужем!
– Господи, он – больной садист! Ему, похоже все равно кого бить, даже беременную его ребенком женщину!
– Марину никто силком в ЗАГС не тащил. А она наверняка знала особенности обращения Амирана с противоположным полом. Бог с ними, Ален!
Джонни мягко разворачивает меня к себе, опускает свои теплые ладони на мои глаза.
– Хотел сделать для тебя сюрприз, - направляет он меня, лишив зрения, - но… у кого-то очень острые глазки! И язычок!
Меня подводят, вероятно, к столу, и опускают ладони. Клубника, сливки и запотевшая бутылка шампанского, в серебряном ведерке со льдом – классика жанра во всей красе!
– Не знала, что ты такой романтичный! – морщу я носик. Но на самом деле мне приятно! Чертовски приятно!
– Да брось! – Джонни усаживает меня на мягкий диванчик, сам же пристраивается рядом. – Все ты знаешь!
Он тянется откупорить горлышко. Залп из шампанского заставляет меня вздрогнуть, и, наконец понять, что все происходящее – не плод моего воображения, а самая настоящая реальность! Мой любимый мужчина, мой единственный мужчина за все эти годы сейчас рядом и ухаживает за мной, как никто другой!
Джонни разливает игристое по бокалам.
– За нас, Ален!
– Ты же знаешь, какая я дурная после алкоголя! – кокетничаю я.
– Да-да, я специально тебя подпаиваю. У меня на тебя планы, знаешь ли!
– Обязательно для этого надо было арендовать яхту и все это? – удивляюсь я.
– Конечно! – Джонни пожирает меня взглядом! Ух, какой у он у него! Я ощущаю себя голой под этим испепеляющим все живое рентгеном! – Я даже приказал отчалить от берега, специально!
– З-зачем? – от волнения у меня зуб на зуб не попадает.
– Чтобы поутру от меня не сбежала
– Тогда мне действительно нужно шампанское… - бормочу я, протягивая руку за бокалом.
Джонни с благоговением наблюдает за тем, как я пью золотистую искрящуюся жидкость, а затем тянется обмакнуть крупную красную клубнику в сливки и кормит меня прямо с руки. Вкусно! Терпко! Сладко! Шампанское моментально бьет по мозгам. Мне достаточно одного глотка, чтобы опьянеть, а тут еще присутствие Джонни совершенно лишает последних остатков разума.
Все что можно было, уже сказано. Слова больше не нужны. Джонни приступает к действиям.
Я сама не понимаю, в какой из моментов он усаживает меня к себе на колени и начинает неистово терзать мои и без того натруженные опухшие губы. Я не сдерживаюсь! Больше не сдерживаюсь! Ибо невозможно это. Не хочу больше страдать и подвергать себя пыткам бессмысленного воздержания от тела любимого человека! Я хочу его! Как никогда раньше! Как никогда полнее и объемнее!
Джонни чувствует, насколько сейчас мое тело отзывчиво и податливо, и это срывает ему крышу напрочь. Нас обоих накрывает волной желания, волной страсти.
– Черт… - рвано кусает Джонни меня за мочку уха, - Черт… - быстро в каюту!
И не дает мне сдвинуться с места, подхватывает на руки. В маленькой спальне я даже ничего толком рассмотреть не успеваю! Не до этого! Джонни опускает меня на кровать и нависает сверху на могучих руках. Его бедра вторгаются меж моих, и я явно чувствую невероятно твердый бугор под тканью его брюк. Он перевозбужден, но сдерживается. Не спешит, изо всех сил. И тогда я уже сама начинаю подталкивать его, не сбавлять напор.
Джонни чувствует все это, тянется разорвать на себе рубашку. Ибо терять драгоценное время на такое бессмысленное занятие, как расстегивание пуговиц - это глупость несусветная! Треск, а это уже лопнули мои чулки. Джонни не пощадил и их. Его рука по-хозяйски, но бережно оглаживает мои, уже ничем не прикрытые бедра. Пальцы скользят вверх, чтобы через секунду проникнуть под резинку трусиков. Я вся содрогаюсь от наслаждения и мучительно-сладкой тянущей боли в самом низу.
Джонни не дает мне опомниться. Целует, кусает, зализывает уголок моих губ, пока подушечки его пальцев точно отыскиваю горошину и осторожно начинают танцевать вокруг нее, подбираясь с каждым разом все ближе и ближе, пока я не забьюсь в сладком экстазе прямо под моим любимым.
– Я люблю тебя, Алена, - жарко шепчет мне он, тем временем, - всегда любил только тебя! Черт, я лопну сейчас!
– Неужели у тебя никого не было все это время?! – не верится мне.
– Нет, Ален! Я как монах жил весь этот год! Только тебя хотел, тебя представлял!
Джонни освобождает себя из плена брюк и белья. Входит ошеломительно сладко, наполняет меня, переполняет собою до краев. Одного этого первого осторожного движения хватает мне, уже подготовленной его умелыми пальцами, чтобы взорваться и разлететься под ним на мириады атомов!