И силуэт совиный
Шрифт:
Нам, впрочем, повезло. Наконец-то повезло за все эти дни. Едва только братья Иоанн и Артемий бросили в чёрное жерло чадящие факелы – из редкого южного дерева, дающего нестерпимый для зверья дым – как послышался возмущённый рёв.
Я подобрался поближе, махнул рукой бойцам – страхуйте, мол, и вынул из ножен длинный, слегка изогнутый меч. Левой же рукой держал серебряный крест. Не одно сработает, так другое.
Она выскочила. Куда больше, чем я думал – пожалуй, две полных сажени. И в самом деле тигр, только белый. И невероятно – не только не по-человечески, но даже и не по-звериному –
Все эти подробности я видел уже на бегу. Спасибо суровым наставникам, я тоже умею двигаться быстро… не как оборотень, конечно, но явно побыстрее обычного человека.
Вот уже оскаленная морда в локте передо мной. Огромные клыки – пожалуй, вершка по четыре будут. Выкаченные жёлтые глаза с вертикальным зрачком, полные не звериной, а вполне человеческой ярости, прижатые уши с крошечными, смешными кисточками. И усы – длинные, белые, дёргающиеся прямо как поисковая лоза в руке у брата Антония.
Я ударил мечом. Не наотмашь – не было уже пространства для замаха, а ткнул вперёд, стараясь зацепить глаз. Частично мне это удалось, но клинок не пошёл вглубь черепа, а скользнул по кости и уклонился вправо. Тут же я обнаружил себя на спине, а залитую кровью морду – прямо над собой. Правую руку пронзила дикая боль – должно быть, её рвануло когтями.
Но левая, с крестом, была в порядке – и я, собрав все оставшиеся силы, вставил крест прямо в раскрытую пасть – заклинив челюсти. По тигриной шкуре прошла судорога – освящённое серебро начало оказывать действие. Но если пасть оборотня временно была выведена из строя, то когти – те оставались вполне дееспособными.
И тогда я понял, что время пришло. Время не металла – пускай и вобравшего в себя благодать, а подлинного духовного оружия. Того, что не против плоти и крови.
Не обращая внимание на боль, я закрыл глаза и медленно, чётко и внятно стал читать слова тайной бесогонной молитвы, которой научил меня авва Евстафий. Каждое слово представлялось мне молнией, вонзающейся в чёрное, смоляное море зла. А все вместе они были грозой – очистительной грозой, выжигающей из тварного мира то, чего никак не должно в нём быть.
Я не сразу заметил даже, что чудовищной тяжести, пригвоздившей меня к земле, больше нет. Ничто, кроме боли в правом предплечье, не мешало мне подняться.
Ко мне уже бежали остальные. А я, опираясь на меч точно на посох, стоял над гибким, худеньким телом девушки. На вид ей было не более шестнадцати. На пять лет меньше, чем брату Петру… чем лежащему с вырванным горлом в луже тёмной крови брату Петру – чей первый бой стал и последним.
Илюшка, самовольно бросивший лошадей (получит ещё за это по полной), давясь слезами, заматывал мне чистыми тряпками руку. А я, указав на бывшую тигрицу, хмуро сказал:
– Подвигов тебе хотелось? Что ж, начни с малого. Отсеки ей голову.
Самому мне этот подвиг был сейчас не под силу. И вовсе не из-за разодранной руки.
6.
Ноябрь выдался на удивление сухим и тёплым. Да, облетели уже листья, да, рано утром лужи похрустывали льдом – но густо-синее небо, но солнечные блёстки, но плюс восемь днём… Только вот я понимал: чем ласковее сейчас природа, тем злее она станет совсем скоро. Собирает силы, готовится к бою.
С Леной у нас было ровно. То есть – никак. Мы, не сговариваясь, стали друг с другом вежливы, но оба понимали, что такая вежливость маскирует пустоту. И что другой это понимает – тоже понимали. Молча.
Лена старательно готовила мне завтраки и ужины, гладила рубашки и задавала дежурные вопросы о самочувствии. О приближающемся 14 ноября не говорили – без толку. Я старался ухватить дополнительные работы – объяснял тем, что сейчас каждая копейка нелишняя, мало ли какие непредвиденные расходы случатся. Но сам-то понимал, что это законный повод пореже мелькать дома. Спали мы теперь порознь, и у Лены был благовидный предлог – что-то неприятное по женской части. Выспрашивать детали я постеснялся, главное, что не смертельное, а просто неприятное. Зато теперь хватало времени на R-подключения, тем более, что после полуночи вдвое дешевле тариф.
А потом было 7 ноября. Тоже чёрный день календаря, хотя чернота оказалась полегче сентябрьской. Как-то с утра всё не заладилось. Попал в поток, как выражается Дед. Сперва, спешно поглощая завтрак, облился чаем, пришлось срочно менять брюки – и терять драгоценные минуты. Потом меня крутило и мяло толпой в метро. Как итог – лишился нижней пуговицы на куртке. А едва вышел из метро – на меня напала ворона. Спикировала откуда-то сверху – и от всей своей вороньей души клюнула в макушку. Спасибо, что не в глаз, да и кепка смягчила удар. Хотя всё равно больно.
Впрочем, это всё были мелочи, а по большому началось уже на работе. Бригада наша спешно клала плитку в квартирах объекта. Обычный наш аврал – сдача через две недели, а тут ещё кот не валялся, как заметил Григорьич. Он-то меня и дёрнул уже под конец дня:
– Михалыч, слушай, тут такое дело… Короче, загляни ко мне в бригадирку, разговор есть.
Бригадирка Григорьича – это крошечная комнатушка два на два метра, отделённая фанерной стенкой от остальной бытовки. Вмещаются туда письменный стол, стул, табуретка для посетителей, ну и сам Григорьич.
– Садись, Михалыч, – гостеприимно повёл рукой бригадир. – Тут, знаешь, дело такое… Короче, этот объект мы скоро сдаём. Ясен пень, 20-го не сдадим, дай Бог хоть к декабрю, но это ладно. Короче, мне Сокольников сегодня скинул инфу по новому объекту. Мощный объект, серьёзный. Коттеджный посёлок для работников главного управления МВД – не хухры-мухры! Ну, ясен пень, не для самих министров и не для замов, для помельче, но тоже уровень! И смета очень приличная. Даже с учётом всех интересов – приличная. Но…