И снова дождь...
Шрифт:
— Не возражаю против такой постановки вопроса… — кивнул мужчина, отбросив свой чуть насмешливый тон и обращаясь к Крому. — Только у меня нет желания устраивать тут публичные разбирательства, потому как серьезные разговоры любят тишину. Насколько я понял, именно вы, молодой человек, в этой троице являетесь главным (и, очень на то надеюсь), трезвомыслящим, так что приглашаю вас к себе, там и поговорим.
— Но мои друзья…
— Ничего с ними не случится, тут посидят. Потом к ним вернетесь. Ну, так что скажете?
— Почему бы и не побеседовать с хорошим человеком?.. —
— А может не надо?.. — вдруг вырвалось у меня.
— Не беспокойся, я постараюсь не задерживаться… — Кром чуть обнял меня, и мне вдруг отчего-то захотелось вцепиться в парня обеими руками и не отпускать его от себя. Конечно, это глупо, но мне отчего-то стало страшно, что этот человек может не вернуться. — Все в порядке, не волнуйся.
— Какие чувства… — хмыкнул Яков Иннокентьевич, глядя на нас. — Просто позавидуешь. Да, и вот еще что: надеюсь, что вы будете вести себя спокойно, без эксцессов — это в ваших же интересах.
Решетка немного приподнялась, и Кром ловко проскользнул в образовавшуюся щель, после чего решетка вновь опустилась на место. Все бы ничего, но в этот момент я увидела, что в конце коридора появилась женская фигура. Кажется, это Ананке…
— Саша!.. — крикнула я. — Смотри — там, впереди…
— Не надо кричать!.. — оборвал меня Яков Иннокентьевич. — Девушка просто пришла ко мне, так что вашего возмущения я не понимаю. Она добрая и мягкая, если ее не злить. Впрочем, как и любую женщину. Молодой человек… — мужчина посмотрел на Крома чуть ли не отеческим взглядом. — Молодой человек, надеюсь, вы будете вести себя разумно. И, главное, не стоит делать резких движений.
— И не собираюсь. Куда идти?
— Вперед, а я пойду вслед за вами.
— Как скажете… — Кром двинулся вперед по коридору, и мужчина последовал за ним. Нам же оставалось только смотреть на то, как Кром идет по коридору, и Тимофей Михайлович негромко пробурчал:
— Рисковый парень, хотя в нашем положении выбирать не стоит…
Когда Кром проходил мимо той зубастой девицы, у меня просто сердце сжалось — я боялась, что та вздумает напасть на него, но, к счастью, этого не произошло. Когда же стихли их шаги, то у меня вырвалось:
— Хоть бы эта зубастая особа на Крома не накинулась!
— Это вряд ли… — проворчал Тимофей Михайлович. — Во всяком случае, пока.
— Почему вы в этом так уверены?
— Просто у нее на него иные плана.
— Какие?
Тимофей Михайлович покосился на меня и хотел сказать что-то грубоватое, но отвел глаза и буркнул:
— Сама, что ли не понимаешь? Тогда потом поясню.
Крома не было долго, а время тянулось медленно. Разговаривать не хотелось, каждый прислушивался, не раздадутся ли шаги в коридоре, но все было тихо. Мужчины оказались более терпеливы, а вот я, спустя какое-то время, не выдержала.
— Почему Крома нет так долго?
— Не беспокойся, Крома так легко не взять, он, в случае чего, за себя постоять сумеет… — ответил Кот.
— А если…
— Мы с ним в связке уже несколько лет работаем, так что варианты действий у нас давно просчитаны. В любом случае будем исходить из того, что Кром скажет нам по возвращении.
— А если…
— Давай пока не будем пороть горячку, ладно?
— Она просто за кавалера своего беспокоится… — хмыкнул Тимофей Михайлович. — Обычное дело.
Вообще-то никаким таким кавалером я Крома не считала, но разубеждать старого охотника не стала, пусть думает, что хочет. Пока же, чтоб хоть как-то отвлечься, я стала прикидывать, сколько же времени мы уже сидим здесь. Наверное, за стенами этой непонятной тюрьмы уже стоит ночь, но пока что не до сна — побыстрей бы вернулся Кром…
Наконец до нас донесся звук шагов, а затем мы увидели Крома, направлявшегося к нам, и, на первый взгляд, с ним было все в порядке. Яков Иннокентьевич и зубастая девица (куда ж без них!) шли в отдалении. Кром, подойдя к решетке, которая чуть приподнялась при его приближении, проскользнул под ней, после чего решетка вновь встала на место, а мы бросились к парню.
— Ну, как ты?
— Все в порядке… — Кром поднялся на ноги.
— С тобой все хорошо?.. — спросила я.
— Как видишь.
— Исполняя свое обещание, возвращаю вашего друга… — мило улыбнулся Яков Иннокентьевич. — Он жив и здоров, и (очень на это рассчитываю) поведает вам о нашей беседе. Сейчас я вас покидаю, и мы вновь увидимся утром.
— Погодите… — остановил его Кот. — Вы же обещали принести воду!
— Хотя вы пока что поощрения не заслужили, я все же готов проявлять человеколюбие и в некоторых вопросах идти вам навстречу… — мило улыбнулся тот. — Так и быть, утром воду принесем. Заодно приношу вам свои извинения за доставленные неудобства. Я придерживаюсь той простой истины, что когда человека мучает жажда, он более склонен к компромиссам. Ананке, нам надо идти.
Тем временем девица, не обращая внимания на слова мужчины, приблизилась к решетке и смотрела на нас. Ее взгляд лишь скользнул по Тимофею Михайловичу, на мгновение задержался на Коте, но на Крома Ананке глядела с каким-то животным интересом. Зато тот взор, который девица кинула на меня, можно было назвать убийственным — если бы между нами не было решетки, то эта особа, без сомнений, запустила б в меня свои клыки, недаром оскалилась так, что тигр позавидует.
— Ананке, уходим… — повторил Яков Иннокентьевич, и девица неохотно отошла от решетки. Даже когда она плелась вслед за отцом, то несколько раз оглянулась — похоже, уходить не хотела. Ох, пусть оба идут куда подальше, глаза бы мои их не видели!
— Ну, что скажешь?.. — спросил Кот, когда парочка скрылась из вида.
— Так сразу и не знаешь, с чего начать… — вздохнул тот, присаживаясь на кучу веток, лежащую подле стены. — Этот самый Яков Иннокентьевич мастер говорить о чем угодно, ходить вокруг да около, отвлекаться на посторонние темы — и это все для того, чтоб обойти неприятные вопросы. Конечно, он не сказал мне и десятой части того, что я хотел бы знать, но все же некую версию для себя я выстроил, так что буду излагать вам то, к каким выводам пришел после разговора с Яковом Иннокентьевичем, чтоб его…