И тогда он зачистил город
Шрифт:
Заведующий отделением снял трубку телефона:
– Алло! Игорь Алексеевич? Серегин говорит! Нет, к таджику я отношения не имею, меня интересует состояние Вячеслава Леонидова. Да? Ясно! Милиция? Ну это их работа. Понял тебя, спасибо!
Закончив разговор, Сергеев взглянул на Тимохина:
– Состояние Леонидова критическое. Готовится операция. Результат предсказать невозможно.
– Понятно! А к какому таджику ты не имеешь отношения?
– Да на рынке одного торговца порезали. Таджика. Так вот я его не осматривал, другой врач занимался гостем из бывшей союзной республики.
– Значит, Леонидов может умереть?
– Может,
– За то, что работал у меня!
Заведующий отделением удивился:
– Не понял!
– А что тут понимать? Да и не надо тебе это!
– У тебя серьезные проблемы?
– Да! Если что, могу рассчитывать на твою помощь? Естественно, медицинскую, вне больницы и без афиширования?
– Конечно, можешь, хотя это является нарушением закона.
– Юра?! О каких законах ты говоришь? В стране, вставшей с ног на голову?
– Ты прав!
Серегин достал из накладного кармана визитку:
– Держи! Звони, коль понадоблюсь. Да и просто так звони, всегда рад буду пообщаться с тобой! А лучше увидеться. В другой, желательно, обстановке.
– Возможно, и увидимся. А визитку оставь при себе, я запомнил номера. И домашний, и служебный. Свой не даю! Мне звонить не надо. Извини, обстоятельства. Одна просьба, ты тут приглядывай за Леонидовым. Договорились?
– Какой разговор, Саня!
– Ну, ладно, Юра, пойду я! Дел много! Будет лучше, если никто не узнает, что мы с тобой знакомы, и то, что встречались в больнице.
– Да! Ты, видимо, заимел очень крупные неприятности, если говоришь подобное!
– Ничего, как говорится, прорвемся! Спасибо тебе, не провожай, выход найду!
– Давай, Сань. Звони!
Возвращаясь на стоянку у дома, он убедился, что на этом этапе за ним не следили. Не заметил он слежки и за домом. Помешала этому задумчивость майора, который не стал подстраховываться и не провел вторично обхода территории, ибо спешил домой. А за ним и его квартирой внимательно наблюдал один из охранников Мирзы, молодой неглупый парень, носящий в банде погоняло Пломба. Он оставил «Ниву» в соседнем переулке, сам же, пройдя за Тимохиным от стоянки до двора, устроился в скверике, откуда ему хорошо были видны и окна квартиры Тимохиных, и двери всех подъездов пятиэтажного здания. А Пломба, одетый в легкий спортивный костюм и домашние тапочки, не привлекал к себе внимания. Жильцов в трех домах, образующих двор, сменилось много, и бандит вполне мог сойти за одного из них.
Тимохин открыл квартиру своим ключом. Тут же в прихожую вышла супруга:
– Ты был в больнице?
Александр, сбросив туфли, поцеловал Татьяну:
– Был!
– Что со Славиком?
– Плох он, Танюша! В критическом состоянии. Врачи назначили операцию, но шансы выжить у нашего Славика мизерные. Бандиты буквально всего переломали его.
Татьяна вздохнула:
– Уж лучше сразу убили бы!
– А вот это не входило в их планы. Славика били по всему телу, а вот голову не задели. Следовательно, имели цель сделать его калекой или не дать умереть в лесу.
– Но зачем?
– Думаю, этим бандиты показали, что может произойти и с нами, и то, чтобы на легкую смерть мы не рассчитывали.
– Господи! Но это же звери какие-то!
– Это, Танюша, бандиты! Собери чего-нибудь перекусить и скажи Оле с матерью, что, когда поужинаем, пойдем прогуляемся.
– Хорошо!
– А я пока руки вымою!
Гуляли Тимохины около часу. Сначала в скверике,
В 20.20 семья вернулась домой. Настроение у жены, которая чувствовала себя на улице напряженно, что было заметно невооруженным взглядом, значительно улучшилось. Оля никак не отреагировала на прогулку, а вот мать Александра выговорила сыну:
– Мы что, теперь постоянно вот так будем на прогулку выходить, двигаясь по определенному маршруту и в определенное время? Как в тюрьме?
Тимохин постарался успокоить мать, но Антонина Сергеевна не стала и слушать его. Заявила, что будет жить, как жила, и выходить из дома когда вздумается. Но Александр хорошо знал свою мать. Поворчит, выскажется и сделает все как надо. Просто ей необходимо выразить протест против того, что происходило в семье за последнее время.
В 8.00 Мирза вышел из спальни. Отдохнувший, плотно позавтракавший. Прошел в приемную и застыл на пороге от удивления. Вместо размалеванной, полуголой, развратной секретарши-любовницы он увидел серьезного вида молодую женщину в строгом костюме, белой блузке, с уложенными волосами и даже в очках.
Секретарша при виде Мирзы поднялась:
– Доброе утро, босс!
Главарь бандитской группировки воскликнул:
– Ты ли это, Дина?
– А что, не похожа? Я все сделала так, как вы приказали.
– Почему ты обращаешься ко мне на «вы»?
– Потому, что так положено. На службе!
Левоев усмехнулся:
– А ты молодец, крошка! Встретил бы на улице, не узнал. А такой ты еще больше возбуждаешь меня! А ну-ка пройдем в спальню!
Вернулись Мирза с Диной через полчаса. Левоев выглядел довольным. Перед дверью хлопнул любовницу по ягодице:
– Никогда не думал, что блузка и очки могут так воздуждать. Теперь будь всегда такой.
– Как скажешь, босс!
Они вошли в приемную, где сидели Багров с Валентиновым. Помощники главаря банды также раскрыли рты при виде Дины. Мирза сказал:
– С этого дня вести себя с секретарем, как в приличном офисе. Проходите в кабинет.
В служебном помещении Левоева троица устроилась за столом совещаний. Левоев приказал:
– Багор! Докладывай по Тимохиным!
Багров поморщился:
– Да докладывать по большому счету нечего. В обед майор выехал со стоянки, где ставит машину. За ним пошел Лупа на «БМВ». Но, видимо, Тимохин заметил слежку и оторвался от преследования, причем сделал это весьма профессионально. В обычных военных училищах подобным приемам не учат.