И тогда он зачистил город
Шрифт:
– Глянь на него, дурочка. У твоего муженька такой же болт?
Татьяна поняла, что бандит не оставит ее в покое, и приготовилась защищать свою честь до конца. Она поджала и скрестила ноги, сжала губы, напряглась. Если бы не наручники, Таня смогла бы отбиться от насильника. Но оковы крепко держали ее на кровати.
Между тем бандит подошел к кровати. Приказал:
– Легла, как лежала, и ноги врастопырку!
– Пошел ты, мразь!
– Ну, сучка, ты сама этого захотела!
Колунин сделал шаг вперед, и Татьяна выбросила ногу вперед, стараясь
– Какая ножка! Прелесть. А трусики? Обалдеть. Знаешь, мне даже нравится, что ты сопротивляешься. Это усиливает желание.
– Отпусти!
– Ну уж нет. Я же предлагал по-хорошему, ты сделала другой выбор. Теперь расплачивайся.
Зажав ногу Татьяны под мышкой, Колун выдернул из-под Татьяны простыню. Зубами порвал ее концы, распустил на ленты. Скрутил ленты жгутом. Резко дернул женщину на себя и задрал правую ногу к дужке кровати. Начал привязывать. Татьяна отбивалась свободной рукой, что вызывало лишь смех насильника.
– Давай, давай! Бей сильней!
Закрепив левую ногу, Колун проделал то же самое с правой. Силой он не был обделен, да и Татьяна не могла эффективно сопротивляться. Через минуту она с поднятыми к дужкам и разведенными ногами, закрепленными к железной скобе, могла двигать только правой рукой. Но и ту насильник провязал к уголку постели. Бедной женщине оставалось только в бессильной ярости биться головой о подушку. Ей было стыдно, но она уже ничего не могла сделать, находясь в полной власти насильника. А тот отошел от кровати. Поднял бутылку, сделал еще несколько глотков. Закурил, блестя глазками, глядя на привязанную женщину. Затем поставил бутылку водки на пол и шагнул к кровати.
Колун долго и по-зверски насиловал Татьяну. Молодая женщина дико кричала.
Эти крики и разбудили Пузырева.
Тот открыл глаза. В комнате подельника не было, а из приоткрытой двери бункера раздавались крики. Пузырь понял, на что решился Колун. Мгновенно протрезвев, выхватив из куртки пистолет, он ворвался в бункер. Увидел картину насилия.
Подскочил к Колунину, сорвал его с Татьяны и сбросил на бетонный пол.
Колун заорал:
– Отвали, Пузырь! Я порву эту стерву!
– Ты ничего больше не сделаешь, мудак!
– Уйди! Уйди, Пузырь. А то…
Пузырев приставил ствол пистолета ко лбу подельника:
– А то что? Ну, падла, договаривай?
– Ты чего, Пузырь?
– Тебя, урода, для чего здесь оставили? Чтобы ты насиловал заложницу? Или охранял ее? Отвечай, придурок!
Колун пришел в себя:
– Вань! Бля буду! Сука сама спровоцировала меня, ноги задирала. Она сама хотела.
– Сама? То-то я смотрю, матрац в крови. Ох и пожалеешь ты об этом, Колун!
– Ты че, сдашь меня?
– Не, у тебя в натуре сорвало крышу. Чего тебя сдавать, если босс утром и так все узнает. И мне из-за тебя, пидора, достанется.
– Пузырь! Мы ж с тобой как братья. Давай я свалю, а? Ты же скажешь,
– А за твои делишки мне ответ держать? Нет, уж, браток, каждому свое. Ты не думал, когда лез на бабу и подставлял меня? Водку, наверное, специально приволок? Чтобы меня споить? Точняк, специально. Ты еще по трезвяне решил отыметь жену Тимохина. Отымел. За что и ответишь! А ну перевернулся и руки за спину! Дернешься – пристрелю! Ты меня знаешь.
– Пузырь!
– Заткнись!
Пришлось Колуну выполнить требование подельника.
Он попросил:
– Ты хоть одеться дай! А то пол холодный.
– Яйца отморозить боишься? Не бойся. Во-первых, не отморозишь, а во-вторых, они тебе теперь вряд ли пригодятся. Лежи!
– Лежу!
Пузырев отошел к двери. Снял с гвоздя второй комплект наручников. Вернулся к Колунину, нацепил оковы на запястья.
– Вот так-то оно лучше будет!
Колун спросил:
– Че дальше делать собираешься?
– Сказал, заткнись и лежи молча.
Пузырев прошел к кровати. Ножом срезал жгуты, державшие ноги и руку Татьяны. Она вытянулась, бездумно глядя в потолок.
Пузырь потрепал заложницу за щеки:
– Эй! Красотка! Очнись. Все кончилось! Щас позвоню кому надо, приедут, помощь окажут!
Татьяна перевела взгляд на Пузыря:
– Подонки!
Пузырев вскричал:
– А кто виноват, сука? Не твой ли упертый муженек? – Он сбавил тон: – Тебе не должны были нанести вред. Но кто ж знал, что козел Колун захочет трахнуть тебя? Хорошо, что я еще вовремя проснулся. А то замучил бы он тебя до смерти!
– Мне благодарить тебя?
– Обойдусь! Ну, козел Колун, ну сучара!
Татьяна произнесла:
– Лучше бы ты не просыпался. Отмучилась бы свое, и все! Все одно мне не жить теперь.
– Ты это брось! Скольких баб в городе насилуют? И что, все кончают с собой? Ни хрена. Пройдет время, забудется. Вас же предупреждают, нет, на своем стоите. Долбаны. Отдали бы кафе и жили спокойно.
– Да пошел ты, урод!
Пузырев набросил на тело Татьяны одеяло.
Вытащил Колуна в соседнее помещение. Закрывая дверь бункера, услышал, как забилась в истерике Татьяна. Сплюнул на пол. Положил пистолет на стол. Взял сотовый телефон. Повертел его, собираясь с мыслями и представляя, ЧТО сейчас вызовет его звонок. Но позвонить надо. Иначе вместе с Колуном под раздачу Мирзы попадет и он.
Решившись, набрал номер бригадира.
Тот ответил не сразу, сонным голосом:
– Да?
– Рудик, у нас ЧП.
Сон у Рудольфа Слимова как рукой сняло:
– Сука сбежала?
– Хуже!
– Хуже? Не понял!
– Колун изнасиловал ее!
– Что?!!
– Изнасиловал, говорю, Колун Тимохину!
– Вы… вы… бля… что… охренели там? Да… ты понимаешь, что это значит? Мирза с нас со всех по три шкуры спустит. Где сейчас Колунин?
– Рядом. Я стащил его с бабы и заковал в наручники.