И в аду есть герои
Шрифт:
С берега что-то кричал Лешенька, но я не обращала на него внимания. Мне показалось, что я должна окунуться в эту ванну. Я сбросила купальник – ребята на берегу засвистели – и осторожно погрузилась в нее.
Вода в этом странном бассейне не была застоявшейся. Она была чистой, прозрачной и… (неразборчиво) …стало холодно, как на воздухе – вода в бассейне была еще холоднее, чем в озере! Я поняла, что в бассейне бьет ключ».
(неразборчиво)
«…выкла к обжигающему холоду воды и теперь ощущала ее просто,
Хороший слог! Может, надо стать писателем?
Но при всем своем величии скала выглядела ужасно незаконченной. Ее вершина не должна была заканчиваться так скоро. И так ровно. Там явно не хватало…
Я прикрыла глаза и увидела!
Замок! Огромный, поражающий воображение, блестящий и абсолютно черный замок! Я видела каждую его башню! Заходящее солнце играло на его стенах, и красные лучи казались кровавыми подтеками, следами принесенных жертв и казненных предателей. Я видела широкие лестницы, спускающиеся прямо к воде. Я видела факелы, горящие синим огнем. И когда вода в бассейне стала совсем горячей, я увидела…»
(пропущена страница)
«Лешенька сказал, что я не сдержала слово и взяла с собой «гер». Ребята тщательно осмотрели мои веревки, но дырки от новой вмазки не было, да и не могло быть. Я не брала с собой «гер», а то, что я видела…»
(текст обрывается, следующая сохранившаяся запись не имеет отношения к путешествию на Сейд-озеро)
Из дневника Вероники Пономаревой. Обнаружен при обыске в ее квартире на Гольяновской улице, сильно поврежден при пожаре, собственность королевского архива Великого Дома Людь. Не предназначен для свободного доступа.
– Зачем ты напомнила мне эту историю?
Пустой шприц лежал на раковине рядом со вскрытой ампулой. Вероника стояла перед зеркалом ванной комнаты, и все ее внимание было приковано к глазам. Ее огромным, прекрасным, черным… Нет, уже далеко не черным. Совсем не черным глазам. «Стим» залил их тяжелым золотом, залил полностью, поглотив и зрачки, и радужную оболочку, и белки. Это зрелище пугало и завораживало одновременно, удивляло и наполняло энергией.
«Как называлась та массивная скала?»
– «Подошва Кадаф»! – Слова слетели с языка прежде, чем Вероника осознала смысл вопроса. – Что это значит? Почему я так сказала?
«Ты должна понять, что мы были вместе всегда. Но между нами была дверь. Запертая дверь».
– А «стим» – это ключ?
«Ты повернула ключ в замке. И, если захочешь, можешь открыть дверь».
– И что тогда?
«Подумай о Лешеньке».
– Что?
«Представь себе нашего любимого».
Вероника сосредоточилась, вызывая в памяти образ друга, его высокий лоб, кудрявые волосы, полуулыбку… Новая, еще неведомая, но уже все более и более знакомая сила забурлила в теле девушки. Поверхность зеркала залил золотистый свет.
– Он пришел.
Белые одежды, крылья за спиной…
«Если ты не откроешь дверь, он всегда будет уходить обратно».
Вероника вздрогнула, и в зеркале вновь отразилась ее обнаженная фигура.
– Что я должна сделать?
«Постарайся вспомнить».
– Вспомнить?
«Как это было на озере. Почувствуй свою истинную суть».
Девушка задумчиво накрутила на палец длинный черный локон.
– Я должна измениться.
«Внешность – это только первый шаг».
– Но обязательный.
Вероника решительно взяла в руки ножницы и срезала прядь волос. Затем еще одну и еще… Каких-то несколько часов назад ей показалась бы дикой сама мысль избавиться от густых, блестящих волос, но теперь они только уродовали ее в сочетании с новыми, золотыми глазами. Покончив с длинными прядями, девушка взяла бритву, не маленькую, свою, с пластмассовой ручкой, а острую, как дамасский клинок, опасную бритву отца, намылила голову и стала осторожно убирать остатки волос.
«Я красивая».
Вопреки ожиданиям кожа на голове оказалась не белой, как это можно было предположить, а такой же смуглой, как на всем остальном теле. Казалось, волос на голове никогда и не было, и девушка просто сняла парик.
– Нам нужны печати.
Какие печати? Почему она это произнесла? Слова слетели с губ сами собой, но голос явно обрадовался:
«Умница! Вспомни, мы уже видели их!»
Перед глазами Вероники появились бронзовые таблички, покрытые замысловатыми письменами.
– Я знаю, у кого они.
«Мы сумеем их получить?»
– Думаю – да.
Девушка стряхнула в раковину последние волосы и посмотрела в зеркало. Странно, но новый облик не был ей непривычен. Напротив, красивая форма черепа в сочетании с золотыми глазами будила какие-то смутные воспоминания. Даже не воспоминания, а образы. Чужие образы, но знакомые до боли.
И придающие еще большую уверенность в собственных силах.
Вероника не спеша приняла душ, смыв с себя остатки волос, завернулась в махровое полотенце и вышла из ванной.
– Чтобы добраться до печатей, нам потребуются деньги.
«Они должны быть здесь».
– Я знаю.
Пономаревы всегда держали в квартире наличные, но где именно, девушка не знала.
«Постарайся сосредоточиться…»
– Не мешай!
Вероника прикрыла глаза, и перед ее внутренним взором предстала освещенная легким золотистым сиянием квартира: шкафы, серванты, белье на полках, одежда на плечиках, старые фотографии в альбоме… Девушка видела все, и эта способность уже не вызывала у нее удивления.
Деньги были спрятаны во внутренний карман убранной до зимы дубленки отца. Вероника вытащила небольшую пачку купюр, пересчитала – ровно тысяча – и улыбнулась.
– Нам везет!
О том, каким образом она будет оправдываться перед родителями, девушка даже не задумалась.
«Мы сумеем получить печати?»
– И печати, и «стим».
«Очень хорошо! Нам нужно много «стима»!»
Вероника бросила деньги на стол, взяла телефон и набрала знакомый номер:
– Алло, Валюсик? Миленький, приветики, как у тебя делишки? Можем увидеться сегодня?