И весь ее джаз…
Шрифт:
Этот вариант развития событий следовало исключить бесповоротно.
Для чего требовались деньги, много денег.
И механизм обращения с ними.
Потому что, когда ты в розыске или, что немногим лучше — ты гастарбайтер без паспорта, — пользоваться даже большими деньгами бывает затруднительно.
Итак, имелись две самостоятельные задачи.
Первая — стать богатым.
Вторая — суметь воспользоваться богатством. Если не мне, то хотя бы Наргиз.
Когда я пытался посвятить ее в ход своих мыслей, она переставала
Ей не хотелось быть богатой в одиночестве.
Возможно, я виделся ей единственным приличным человеком в этой вселенной. Потому что раньше ей попадались только неприличные.
Пришлось раздумывать самому.
И чем больше раздумывал, тем меньше оказывалось вариантов.
Вообще не оказалось вариантов, кому бы я мог доверить деньги и Наргиз. Точнее — Наргиз и ее деньги.
Относительно приемлемым, как ни странно, мне сейчас представлялся только долбанутый профессор, столь ловко лишивший меня четырех кровных «лимонов».
Я так сконцентрировался на внезапно пришедшей в голову мысли, что почти отвлекся от жены. Впрочем, ее это никак не напрягло. Потому что она, в свою очередь, в данный момент интересовалась только трехцветной кошкой, трущейся о ее ногу. Похоже, это было второе приличное существо во вселенной, потому что Наргиз оторвала кусочек своего расчудесного бутера и дала кошатине. Та с довольным видом — и так же аккуратно — поглощала добычу.
А я напряженно размышлял по поводу профессора.
Как же до меня раньше не доперло! Уже многое можно было бы предпринять.
Профессор, несомненно, умен и со связями — раз.
Второе — он охоч до бабла. Это очень важно, потому что не азартный человек не склонен к риску за деньги.
И наконец, что, может быть, самое важное — профессор вполне упертый мужчина. То бишь — не вполне рациональный. И это вообще замечательно, потому что любой рациональный мужик после моей смерти заберет у беззащитной Наргиз все деньги.
А еще его упертость важна потому, что игра предстояла серьезная. И что-то мне подсказывало, что если этот тип даст слово — то он его не нарушит.
Такое внезапное «внутреннее» открытие резко поменяло мои планы.
Прежде я думал в ближайшие три часа переехать на очередную хату — в старой слишком прижились. Ничего страшного, с руками моей девочки и новая хата к вечеру станет домом. Вторым делом было продумать конкретный план встречи с Амирчиком. Он приезжает ко мне завтра, и я не хочу импровизировать на ходу.
Но теперь все будет по-другому.
Я лихорадочно набирал номер Береславского.
Как жаль, что озарило меня только сейчас!
Наргиз с некоторой тревогой наблюдала за моими действиями.
— Все хорошо, малышка! — улыбнулся я. Она улыбнулась в ответ — как будто тучки ушли с ясного неба. И снова стала кормить кошку.
— Алло? — сразу откликнулся Береславский. Очень хорошо, он на месте.
А мог бы куда-нибудь уехать, разбив все мои едва появившиеся планы. Хотя это же мобильный! Он может быть где угодно. Напряжение вернулось.
— Добрый день, Ефим Аркадьевич! — сказал я вполне светским голосом.
— Здравствуйте, — сухо ответил профессор. Сергей Краснов явно не был его лучшим другом.
— Хотел бы с вами встретиться.
— Мы недавно встречались, — вежливо отказал собеседник. Это действительно было так — он привез первые триста тысяч рублей из своего долга.
— Сейчас по другому вопросу, — сказал я.
— А разве у нас есть другие вопросы? — удивился профессор.
— Мне нужна ваша помощь, — вырвалось у меня. Господи, этих слов я не произносил лет пятьдесят! А может, и вообще никогда не произносил.
— Хорошо. Где и когда? — ответила трубка после слегка затянувшейся паузы.
— Где скажете, — сказал я.
— На Красной Пресне. Набережная возле ресторана «Генацвале». Кораблик называется «Васисуалий». Буду там через час.
— Спасибо, — еще раз я использовал несвойственную мне лексику. Кстати, умных слов уголовник Грязный знает немало — в тюрьме сохранились прекрасные библиотеки. И читать мне всегда нравилось. Может, потому что другими интересными делами я там не был отягощен. Так что за двадцать три года плотного чтения можно было поднабраться красивых слов.
— Мы куда? — спросила моя жена. Ни тени тревоги. Просто ради информации. Куда муж, туда и жена.
— К одному профессору, — сказал я.
— К врачу? — напряглась она.
— Профессор — не обязательно врач, — повысил я ее культурный уровень. — Просто умный человек.
— Хорошо, — сказала она и засмеялась. Видать, что-то было смешное в слове «профессор». Хотя она в любом слове могла найти что-то смешное.
Мы поймали мотор и направились на Красную Пресню. Свою «Приору» с астраханскими номерами я продал на запчасти, без документов, а в метро уже давно не совался, можно было случайно попасться на глаза какому-нибудь наблюдательному менту. Хорошо хоть в сентябре похолодало, и моя куртка уже не так глупо смотрится.
Приехали явно рано, он сказал, что будет через час.
Ну и отлично, есть время осмотреться.
Корабликов с именем «Васисуалий» стояло целых три, боком друг к другу. Приглядевшись, я увидел что Васисуалии все-таки разные. Один, самый маленький, — просто «Васисуалий». Другие имели индекс 2 и 3.
Я посмотрел на часы — можно было потихоньку двигаться.
— Пойдем, — позвал я жену и начал спускаться по ступенькам схода.
Спиной почуял, что Наргиз сзади нет. Метнулся назад — она по-прежнему стояла у гранитного парапета, наблюдая за проплывавшим мимо маленьким банкетоходом «Лоцман». Глаза у нее были распахнутые, и вся она, похоже, витала в каких-то нездешних сферах.