И возмездие со мною (Человек боя)
Шрифт:
— Все, можем ехать к Елизавете. Мама живет на улице Строителей, это за рекой, надо ехать через мост…
— Если позволите, я поеду один, — сказал Егор. — Высажу вас у фирмы и поеду, скажите только адрес.
— А вы найдете? — наивно засомневалась Катя.
Крутов улыбнулся.
— Язык до Киева доведет.
Екатерина продиктовала адрес, Егор довез ее до здания управления культуры и, пожелав высокой зарплаты, уехал. «Тойота» послушно пристроилась сзади, держась в ста метрах, но потом вдруг отстала и исчезла. Крутов, настроившись на игру с преследователями, даже почувствовал
Здесь начинался частный сектор города с незаасфальтированными улочками, кирпичными, панельными и деревянными домами, с садами и огородами. Дом Катиной мамы представлял собой бревенчатую избу чуть ли не столетней постройки с крышей из потемневшего от времени и непогоды шифера, окруженную небольшим яблоневым садом. Чем-то он напоминал родной дом Крутова, но без веранды да размерами был вдвое меньше.
Понаблюдав на перекрестке за пустыми в этот предобеденный час улицами и никого подозрительного не заметив, Егор подъехал к дому номер двадцать три по улице Гомонова, оставил машину и, оглядываясь, открыл калитку и вошел в палисадник. В нерешительности остановился у двери, прикидывая, что лучше: постучать или войти без стука, тихо, и в этот момент дверь распахнулась и с тихим визгом на шею Крутову кинулась Елизавета, одетая в белую маечку и шорты.
— Нашел, нашел, мой хороший, я же говорила, я знала, я ждала!.. — взахлеб запричитала она, целуя Егора в щеки, в шею, уши, губы, и длилось это блаженное сумасшествие до тех пор, пока Крутов, у которого закружилась голова, не обнял девушку сам и не прервал ее лепет долгим поцелуем. Потом подхватил на руки и внес в дом, ногой закрыв за собой дверь.
— Хозяйка дома? — спросил он, останавливаясь в сенях.
— Ушла по делам, — прошептала счастливая Елизавета, зажмурив глаза, — придет к двум. У нас уйма времени…
Крутов открыл дверь в светлицу, внес Лизу… а когда и как им удалось освободиться от одежды, вспомнить потом не могли ни он, ни она. Очнулись оба через час, полежали друг возле друга, умирающие, разгоряченные, умиротворенные, хотя и не удовлетворенные до конца, потом Лиза вскочила, затормошила Егора, и тому пришлось мыться в чистом дворике усадьбы вслед за Лизой: сначала он поливал ее водой из ковшика, потом она его.
В половине второго был накрыт стол, Лиза принесла бутылку грузинского вина «Саперави», и они выпили по рюмке, заново присматриваясь друг к другу, словно только что познакомились. А Крутов внезапно испытал удивительное чувство домашнего покоя и тепла, которого он не испытывал уже очень давно, несколько лет, с тех пор как похоронил жену.
— Что? — заметила его непривычно мягкий и нежный и одновременно жадный взгляд Елизавета, улыбнулась с оттенком смущения и вызова. — Понравилось?
Крутов рассеянно качнул головой, затем понял, что отвечает своим мыслям, не совпадающим с мыслями девушки, и проговорил как о чем-то само собой разумеющемся:
— Сейчас мы поедем к тебе на работу и ты напишешь заявление об уходе.
Ну, а потом… — он поднял рюмку. — За нас.
Лиза изумленно округлила глаза.
— Ты хочешь… чтобы я?..
— Я хочу увезти тебя в Москву. Думаю, рекламное агентство мы там тебе отыщем.
Елизавета засмеялась, покачала головой.
— Ты настоящий полковник, как поет Алла Пугачева. Пришел, увидел, победил. Не забыл, что за мной хвост, то есть муж? У него такие связи!..
— Мы их отрубим, — небрежно пообещал Крутов. — А откуда ты знаешь про связи?
— У него в гостях перебывали все крупные шишки из области, депутаты, милицейские чины, генералы, даже из Москвы приезжали, так что и не хотела бы
— все равно всех встречала. Представляешь, ни одного симпатичного лица!
Особенно мне не нравились его ученые гости: сколько спеси, сколько высокомерия, Бог ты мой! А настоящей культуры, интеллигентности — ноль!
— Ученые? Зачем мэру друзьяученые? И какие менно? Физики, химики, металлурги, машиностроители?
— В основном медики, врачипсихиатры, насколько я помню.
Крутов насторожился.
— Ты не путаешь? Именно психиатры?
— Или психологи… не помню точно.
— Раньше ты мне о друзьяхпсихиатрах мужа ничего не говорила.
— Ты не спрашивал.
— А о чем они разговаривали с мужем, на какие темы, не слышала?
— Так, о разной ерунде, в мое присутствии о делах никто не заговаривал. Кое-что я конечно слышала, обрывки фраз, когда приносила вино или кофе, но не понимала ничего. Например, что такое «груз двести»? Я не знаю…
— Они говорили о «грузе 200»? — медленно произнес Крутов.
— Ну, да. Потом о каких-то испытаниях… о курганах… ну, не помню я, о чем еще.
— А о ФУМБЭП не упоминали?
Елизавета наморщила лоб.
— Кажется, мне знакомо это слово, но что оно означает… какое-то управление по медицине, по-моему. Это так важно для тебя?
— Очень! Вот почему твой муж пытается ограничить твою свободу: ты слышала так много, что стала ценным секретоносителем. У него теперь только два выхода: держать тебя при себе или… — Егор помрачнел, — или убить!
Елизавета вздрогнула, с недоумением посмотрела на него.
— Что ты говоришь? За что?
— Черт! Как я сразу не сообразил… — Крутов насторожился: на душе стало беспокойно, неуютно, словно там подул холодный ветер и принес дождь со снегом.
В сенях стукнула дверь. Егор вопросительно глянул на Лизу, та сделала успокаивающий жест:
— Это наверное пришла тетя Саша, Катина мама.
В ту же секунду дверь в горницу распахнулась от удара ноги, и в дом ворвались двое молодых людей в черных костюмах и при галстуках, несмотря на летнюю жару. В руках они держали только дубинки «а ля усмиритель толпы», но наметанный глаз Крутова по некоторым признакам определил под костюмом одного из парней наплечную кобуру, и ему стало понятно, что это те самые пассажиры из «тойоты», следовавшей за его машиной во время поездки с Катей. Теперь стал понятен их демонстративный отказ от преследования машины Егора: они просто передали полковника своим сменщикам, а потом появились по вызову.