И возьми мою боль
Шрифт:
— Не надо… — прохрипел верзила. — Я уберу вещи. Новый обитатель камеры отпустил его. Оглядел собравшихся.
— Первый акт окончен, — строго сказал он. — У кого есть вопросы?
— За что сидишь? — спросил старший. В ответ новенький сделал неуловимый жест рукой, словно фокусник, и между его пальцами появился небольшой пакет с белым порошком. Многие встрепенулись. Они знали, что это за порошок. Пришедший показал пакет и плавно повел кистью руки. Через мгновение пакетика в руках уже не было. — Ясно, — кивнул старший, — занимай свое место.
Торговцы наркотиками или контрабандисты были уважаемыми
Таких людей считали отверженными. Многих насиловали в первую же ночь. Особенно доставалось насильникам детей. У них практически не оставалось шансов выжить в общей камере. У многих бандитов были собственные дети, и за такое преступление насильникам устраивали настоящий ад, легкая смерть казалась им самой лучшей наградой.
Новичок устроился в углу, и никто больше не смел его тревожить. Вскоре к нему подсел Григорий Мироненко, сделавший знак старшему по камере. Это была обычная практика. Старшим мог быть кто угодно, но в камере был еще и авторитет, мнение которого признавали и уважали все. Мироненко сел рядом со вновь прибывшим.
— Откуда приехал? — дружелюбно спросил он новичка.
Тот недоверчиво посмотрел на подсевшего к нему типа, но затем сообщил:
— Из-за бугра.
— Давно?
— Сегодня утром.
— Погорел на наркоте?
— Нет, — усмехнулся «фокусник», — на предательстве. Кто-то сообщил о моем приезде. Видимо, хотели сорвать важную сделку.
— Тебя как зовут?
— Цапов. Костя Цапов. Может, слышал, я с Афанасием работал.
— Афанасия я знал хорошо, — встрепенулся Мироненко. — Но его убили.
— Я с ним три года работал, — сообщил новичок.
— Странно, — сказал Мироненко. — Я тебя не помню.
— А я тебя, — усмехнулся «фокусник».
— В соседней камере сидит один парень. Он раньше работал с Афанасием, — сказал Мироненко, — может, он тебя знает.
— Может быть, — кивнул «фокусник», — если хорошо знает Афанасия, значит, должен знать и меня.
— Ну это легко проверить, — улыбнулся Мироненко.
— А ты кто такой, чтобы проверять?
— Не хами. Я Григорий Мироненко, может, слышал?
— Кое-что. Говорят, прокололся ты глупо.
— Это мое дело.
— Ты не суетись. Я тебе дело говорю. Тебя завтра уберут отсюда.
— Куда уберут?
— Не знаю. Но твои адвокаты стараются. Мой рядом с ними был, когда узнал, что тебя к вечеру выпустят. Твои ребята Молчат как каменные, против тебя не свидетельствуют.
— Как фамилия твоего адвоката?
— Киреев.
— И что он говорит?
— Ничего. Просто твои показания сейчас следователи проверяют. — Цапов лег на койку, давая понять, что разговор окончен. Он знал строгие правила внутренней жизни. Пока его не проверят, с ним никто не будет иметь дела.
Мироненко утверждал, что зашел к своему старому знакомому на чашку чая, в это время в доме появились бандиты. Он заявил, что не имеет ничего общего с группой молодых вымогателей. Конечно, следователи ему не поверили, тем более что к этому времени уже располагали показаниями Киршбаума и Сыроежкина. Но не верили лишь до сегодняшнего дня. После разговора со Стольниковым Цапов отправился в управление и убедил генерала Артюхова принять рискованный план Стольникова. Тут же разработали легенду, по которой Цапов был арестован на границе, при прохождении пограничного контроля. Заодно был задействован и один из адвокатов, уже давно работавший с управлением.
Цапова отвезли в тюрьму, посадив в камеру, где уже сидел Григорий Мироненко. Самым важным было то обстоятельство, что в соседней камере действительно сидел один из бывших членов банды Афанасия, который в прошлом году помогал Цапову перевозить груз по территории Узбекистана и знал его в лицо. Все эти ходы были полностью реализованы уже к Вечеру. Остальное зависело от выдумки и импровизации самого Цапова.
Именно поэтому он теперь сидел в камере с Мироненко. В его легенде почти не было ничего придуманного, и это должно было помочь. Он играл самого себя. Стольников был прав, когда предложил Цапову сыграть эту роль. Цапов действительно около трех лет работал с группой Афанасия и теперь мог спокойно выдержать любую проверку, за исключением встречи с теми, с кем он мог сталкиваться уже в качестве офицера милиции. Но тщательная проверка показала, что таких в камере нет, а двоих заключенных, которые могли что-то слышать о Цапове, перевели для гарантии в другую тюрьму.
В то самое время, когда Цапов разговаривал с Мироненко в тюремной камере. Стольников приехал к Адаляту Махмудбекову. Все уже знали, что именно он нашел Ираду. И все знали, что ради нее он рисковал своей жизнью.
Перебинтованный Стольников, приехавший в ресторан, вызывал понятное сочувствие и уважение. Даже Адалят был вынужден с этим считаться. Когда Стольников попросил его пройти в другую комнату для разговора, он даже не удивился.
— У меня есть хорошие новости, — сообщил Стольников, когда они оказались наедине, — кажется, Жеребякин готов пойти на уступки.
— Какие уступки? — нахмурился Адалят. — Мы еще только начинаем войну.
— Твой старший брат должен был договориться с Жеребякиным об оплате пропавшего груза Зардани, — терпеливо объяснил Стольников. — Речь идет о ста — ста пятидесяти миллионах долларов. Десять процентов получат посредники. А все остальное Жеребякин должен будет уплатить вам в качестве компенсации за причиненный ущерб.
— Врешь, — рванулся к Стольникову его собеседник. Слава не знал, что сегодня утром Зардани позвонил и выразил Адаляту соболезнование по поводу смерти Исмаила и сказал, что готов поручить тому представлять его интересы в Москве. Поэтому сообщение Стольникова было не просто приятной неожиданностью, но и выходом из сложившегося тупика.
Адалят был прагматик. Он понимал, что получение денег — важнее всего.
Даже важнее мести за погибшего брата. Но как только деньги будут получены, с этого момента Жеребякин обречен, считал Адалят. Тогда можно будет подумать и о мести.
— Откуда посредники узнали об этом деле? — недоверчиво спросил он Стольникова.
— О вашей войне знает весь город, — ответил тот, — о том, что вы искали девушку, о нападении на дачу твоего брата. Или ты думал, что такие вещи можно скрыть? Кто-то из людей Жеребякина сам обратился к посредникам. Им война тоже не нужна.