И время и место: Историко-филологический сборник к шестидесятилетию Александра Львовича Осповата

Сборник статей

Пушкин, как известно, писал, что Фридрих «не надел бы на первого французского поэта шутовского кафтана, не предал бы его на посмеяние света, если бы сам Вольтер не напрашивался на такое жалкое посрамление». Действительно, дело было не столько в Фридрихе, сколько в Вольтере, который не мог избавиться от сомнений по поводу своего статуса¹². Поэтому ему невыносимо было слышать слова о «шутах и карликах» от молодого и самонадеянного собрата по цеху, который, как он не мог не признать, «к несчастью, [был] не лишен ума» [Voltaire 1975: III, 841]. По-видимому, это

и предрешило показательную расправу над Ла Бомелем.

Примечания

¹ Сам Вольтер в доверительном письме племяннице от 30 августа 1753 называл все эти споры предлогом, чтобы выбраться из Пруссии. Иными словами, конфликт с Ла Бомелем и даже с Мопертюи не был напрямую связан с Фридрихом [Voltaire 1975: III, 1029].

² Как указывал Ла Бомель, двойное наименование было следствием типографской ошибки: книга называлась «Что об этом скажут?», с эпиграфом «Мои мысли». Однако именно последний закрепился в качестве титула [La Beaumelle 1751: 397–398].

³ «Что меня восхищает в Петре Великом, это отнюдь не его успехи; я восхищаюсь его решимостью, его путешествиями» [La Beaumelle 1751:37–38]. Поскольку высказывания о России в основном сосредоточены в начале книги, а комплименты Фридриху – ближе к концу, по всей видимости, Ла Бомель сперва думал о Петербурге, а потом решил попытать счастье в Берлине.

⁴ Подробное изложение событий с точки зрения Ла Бомеля см. в его «Письме о моих раздорах с г-ном де Вольтером» [La Beaumelle 1754:119–151].

⁵ Ла Бомель писал, что за пребывание в Берлине подарил не более дюжины экземпляров, которые Вольтер назвал дюжиной ударов кинжалом [La Beaumelle 1754^:158]. Однако дело не в том, сколько экземпляров было подарено, а кому они были (или не были) вручены. О первом можно судить по дарственной надписи на экземпляре «Моих мыслей», хранящемся в отделе Редкой книги ВГБИЛ им. М.И. Рудомино: «Господину д’Арниму, тайному советнику Его Величества короля Пруссии, от его нижайшего и покорнейшего слуги. Англивьель де Ла Бомель. Берлин, 9 февраля 1752».

⁶ Ср. с соображениями Пушкина по поводу «ободрения» талантов в письме А.А. Бестужеву от конца мая – начала июня 1825 года: то, что слово «ободрение» (видимо, французское «encouragement») стало приемлемой характеристикой взаимоотношений власти и талантов, позволяет оценить эволюцию понятийного словаря.

⁷ В зависимости от обстоятельств и аудитории, Вольтер по-разному представлял свои взаимоотношения с Фридрихом. В письмах из Потсдама он рисовал себя собеседником короля-философа; после отъезда из Пруссии подчеркивал свои наставнические функции (теперь Фридрих по-французски пишет лучше его и пр.). В некоторых случаях (к примеру, в предисловии к «Дополнению к „Веку Людовика XIV“») ему было важно выставить напоказ камергерское звание; в других он позировал как независимый литератор, живущий при дворе лишь из дружеских чувств к королю-философу.

⁸ Ла Бомель в театре свел знакомство

с дамой, которая зазвала его к себе. Но любовная идиллия была прервана появлением мужа в сопровождении стражи. Судебное разбирательство показало, что Ла Бомель стал жертвой мошенников. История вряд ли имела отношение к Вольтеру, хотя полностью исключать этого нельзя.

⁹ Для Вольтера это была финансовая потеря, и он приложил немало усилий, чтобы помешать выходу издания. О перипетиях этой истории [Mervaud: 205].

¹⁰ Как еще в XIX веке предположил один из исследователей, исключительное упорство, с которым Вольтер преследовал Ла Бомеля, помимо прочего, свидетельствовало о том, что последний не имел могущественных покровителей [Nisard: 319–321].

¹¹ План Вольтера казался Ла Бомелю слишком близким к династической истории, слишком ориентированным на фигуру короля (как мы видели, д’Аржансон еще в начале 1752 года разглядел республиканские устремления автора). Поэтому он одобрял наличие в «Веке…» элементов «картины» (синхронического описания), которые позволяли преодолеть инерцию традиционного (диахронического) повествования, отождествлявшего историю страны с биографией властителя. Однако предложенное Вольтером двучастное деление (сперва публичные, «исторические» деяния короля, затем его частная жизнь) уничтожало те преимущества, которые предполагал жанр картины.

¹² См., в частности, цитируемое Пушкиным письмо, где Вольтер сравнивает себя с мужем-рогоносцем, или то, где он изображает себя старой проституткой, влюбившейся в Алкивиада [Voltaire 1975: III, 1062].

Литература

Лотман / Лотман Ю.М. Литературная биография в историко-культурном контексте // Лотман Ю.М. Избранные статьи: В 3 т. Таллинн, 1992. Т. I.

Письма к Вольтеру / Письма к Вольтеру / Публ. B.C. Люблинского. Л., 1970.

D’Argenson / M'emoires et Journal in'edit du marquis D’Argenson. Paris, 1858.

La Beaumelle 1751 / [La Beaumelle L.A. de.] Mes pens'ees: Qu’en dira-t’on? Copenhague, 1751.

La Beaumelle 1754 / [La Beaumelle L.A. de.] R'esponse au Suppl'ement du Si`ecle de Louis XIV. Colmar, 1754.

Lavall'ee / Lavall'ee Th. 'Etude sur les lettres de Mme de Maintenon publi'ees par La Beaumelle // Correspondance g'en'erale de madame de Maintenon. Paris, 1865. T. I.

Louis XIV / Le si`ecle de Louis XIV par Mr. de

Voltaire. Nouvelle edition, Augment'ee d’un tr`es grand nombre de Remarques, par Mr. de La B***. Francfort, 1753. T. I.

Mervaud / Mervaud Ch. Voltaire et Fr'ed'eric II: une dramaturgie des Lumi`eres. Oxford, 1985 (= Studies on Voltaire & the Eighteenth century. № 234)

Nisard / Nisard Ch. Les ennemis de Voltaire. Paris, 1853.

Voltaire 1957 / Voltaire. OEuvres historiques. Paris, 1957.