И все они – создания природы
Шрифт:
Фермер с искренним огорчением оглядел прорехи, украсившие мои брюки, и даже потрогал пальцем большой лоскут, свисавший с рукава у локтя.
– Да-а, нехорошо получилось, вы уж извините. – Он посмотрел на быка. – Да и этот, конечно, великоват маленько.
Я промолчал. Несколько секунд спустя мистер Рипли откинул голову и с твердой решимостью посмотрел мне прямо в глаза.
– Что плохо, то плохо, – сказал он – Но знаете, что? Этого вы уж сегодня ущипните, а я послежу, чтоб впредь такого больше не случалось!
Я
– Вы ведь уже мне говорили то же самое. Но теперь я могу положиться на ваше обещание?
Он с жаром закивал.
– Уж ручаюсь вам.
2
– О-о-х, о-о-о!
Надрывные рыдания в трубке мигом прогнали мой сон. Был час ночи, и, когда меня разбудило назойливое бренчание телефона, я ожидал услышать хриплый голос какого-нибудь фермера, чья корова никак не могла растелиться.
– Кто это? – спросил я с легким испугом. Что случилось?
Ответом мне было горькое всхлипывание, а затем мужской голос произнес между двумя рыданиями;
– Хамфри Кобб говорит. Ради всего святого, поскорей приезжайте. Мертл, по-моему, умирает!
– Мертл?
– Ну, да. Собачка моя! До чего же ей плохо, о-о-о-х, о-х-о-о!
– Но что с ней?
– Пыхтит, хрипит. По-моему, вот-вот дух испустит. Приезжайте побыстрее.
– Где вы живете?
– Седр-Хаус. В конце Хилл-стрит.
– Знаю. Сейчас буду у вас.
– Вот спасибо! Мертл долго не протянет. Поторопитесь, а?
Я спрыгнул с кровати, схватил плисовые рабочие брюки со спинки стула у стены, в спешке сунул обе ноги в одну штанину и растянулся во всю длину на полу.
Хелен привыкла к ночным звонкам и обычно тут же снова засыпала. Тем более что я одевался, не зажигая света, чтобы ее не тревожить. Мне хватало ночника, который всю ночь горел на лестничной площадке ради Джимми, тогда совсем маленького.
Однако на этот раз система не сработала, и грохот моего падения заставил Хелен привскочить на постели.
– Джим, что это? Что с тобой?
Я кое-как поднялся с пола.
– Ничего, Хелен. Просто я споткнулся, – сказал я, сдергивая со стула рубашку.
– Но что за спешка?
– Абсолютно неотложный случай. Мне надо торопиться.
– Я понимаю, Джим, но ты же сам себя задерживаешь. Собирайся спокойнее.
Разумеется, она была совершенно права. Я всегда завидовал тем моим коллегам, которые сохраняют невозмутимость даже в крайне критических обстоятельствах. Но сам я из другого теста.
Я скатился по лестнице и галопом промчался через темный сад в гараж. Ехать мне было меньше мили, и времени на обдумывание симптомов не оставалось, но я уже не сомневался, что столь резкое нарушение дыхания указывало на сердечный приступ или внезапную аллергическую реакцию.
Не успел я позвонить, как на крыльце вспыхнул свет и передо мной
– Мистер Хэрриот! Входите же, входите! – произнес он прерывающимся голосом, а по его щекам струились слезы. – Я так вам благодарен, что вы среди ночи встали, чтобы помочь моей бедненькой Мертл.
С каждым его словом мне в нос ударял такой крепкий запах виски, что у меня закружилась голова, а когда он повел меня по коридору, я заметил, что походка у него не слишком твердая.
Моя пациентка лежала в корзинке возле новой электрической плиты в отлично оборудованной кухне. Так она же бигль, как мой Сэм! И я опустился на колено с самой горячей симпатией. Пасть Мертл была полуоткрыта, язык свисал наружу, но никаких признаков агонии я не обнаружил. А когда погладил ее по голове, хвост весело застучал по подстилке.
И тотчас у меня в ушах зазвенело от пронзительного вопля:
– Так что с ней, мистер Хэрриот? Сердце, да? О, Мертл, Мертл!
– Знаете, мистер Кобб, – сказал я. – По-моему, она вовсе не так уж плоха. Не надо волноваться. Просто разрешите мне ее осмотреть.
Я прижал стетоскоп к ребрам и услышал ровное биение на редкость здорового сердца. Температура оказалась нормальной, но когда я начал ощупывать живот, мистер Кобб не выдержал:
– Это все моя вина! – простонал он. – Я совсем забросил бедную собачку.
– Простите, я не понял?
– Так я же весь день проболтался на скачках в Каттерике, ставил на лошадей, пьянствовал, а про несчастное животное и думать забыл!
– И она все время была тут одна взаперти?
– Да что вы! Жена за ней присматривала.
– Так, наверное, она и покормила Мертл и погулять в сад выпускала? – предположил я, совсем сбитый с толку.
– Ну и что? – Он заломил руки. – Только я-то ведь не должен был ее бросать. Она же меня так любит!
Я почувствовал, что одна щека у меня начинает подозрительно гореть, и тотчас пришла разгадка.
– Вы поставили корзинку слишком близко к плите, и пыхтит она, потому что ей жарко.
Он бросил на меня недоверчивый взгляд.
– Мы ее корзинку сюда поставили только нынче. Полы перестилали.
– Вот именно, – сказал я. – Поставьте корзинку на прежнее место, и все будет в полном порядке.
– Это как же, мистер Хэрриот? – Его губы снова задрожали. – Наверняка другая причина есть. Она же страдает! Вы ей в глаза поглядите!
Я поглядел. У Мертл были типичные глаза ее породы – большие, темные, и она умела ими пользоваться. Многие считают, что пальма первенства по части задушевной грусти во взоре принадлежит спаниелям, но лично я считаю, что тут они биглям и в подметки не годятся. А Мертл, как видно, была чемпионкой.