И все таки, они пересекаются
Шрифт:
— Что читаешь? — Диатери обняла подростка со спины.
— Ничего, — пискнул Суалес, захлопывая книжку и пытаясь спрятать её под себя, одновременно успокаивая бешено бьющееся сердце.
Маневр не удался, и девушка ловко увела позорную книгу и раскрыла где-то в середине, тут же заливаясь краской.
— Сева?!
— Это мастер Кореан дал, — тут же сдал куратора Суалес. — Сказал, чтобы я не опозорился.
Диатери уселась рядом, поднырнув под руку и прижавшись к плечу головой, принялась листать.
—
Севастьян пригляделся к картинке.
— Хм, не знаю, — Суалес облизнул губы, хорошо хоть прорисовано не четко, не фотография, а так - наметки.
Девушка, прикусив губу, листнула дальше.
— Оу, — Севастьян заалел ещё сильнее. — Эм, не думаю, что я так смогу.
— Ну, если подпихнуть сюда вот подушку, а я сяду вот так, — девушка очертила позу пальчиком. — Не столь сильно прогибаясь.
— Кхм, — Суалес кивнул. — Тогда, думаю, это реально.
Следующий лист, и Севастьян окаменел.
Фотография. Молодой Киаков, которого ничего не стоит узнать, и отец. Стоят в обнимку на фоне Академии.
— Ох, это же мастер Киаков, интересно, а кто это? Сева, он может быть твоим отцом?
Ловкие пальчики девушки подхватили фото и перевернули, ища запись.
— Киаков Доери и… — губы девушки задрожали.
— Миктиан Саах, — тихо прочитал Севастьян.
— Почему ты его копия? — блестящие от слез глаза девушки взглянули на Суалеса.
— Потому что он мой отец, — Суалес опустил голову не в силах смотреть на Диатери.
Тишина прервалась всхлипами. Фотография выпала из руки девушки и осела на книге.
— Я не хотел говорить, все-таки мой отец не белый и пушистый, — Севастьян пытался оправдаться. — К тому же я совершенно его не знаю, да и сам узнал, что я его сын за пару недель до смерти директора Дедалиуса. Когда мастер Кореан попал в больницу, если быть точнее. Я мало о нем знаю, к Киакову подойти страшно, а других однокурсников отца не осталось.
— И ты все же называешь его отцом, — всхлипнула Диатери.
— Я не могу отрицать того, что я его сын, — Суалес сглотнул. — Я сам долго не мог с этим смириться, но пришлось. В конце концов, он уже давно мертв, и ничего нельзя изменить.
Севастьян ожидал, что девушка сбежит, но она прижалась теснее, обнимая за талию и пряча глаза.
— Он убил моего отца.
— Я знаю, и многих других. Невозможно изменить прошлое.
Диатери вздрогнула всем телом.
— Мама сказала, что твой отец пытался заставить моего принять службу, взяв меня в заложники. Я была ещё совсем маленькой.
— А меня ещё на свете не было, — Суалес закусил губу. — Прости.
Девушка тяжело вздохнула.
— Тебе не за что извиняться, — Диатери отстранилась и вытерла лицо. — Это мне нужно: разревелась, как истеричка.
— Ты девушка, тебе плакать не зазорно, — Севастьян протянул своей
— И все равно прости, сырость развела. Я никому не скажу.
— Я тебе верю, — Суалес притянул к себе Диатери и поцеловал алеющие губы.
Дагон скользнул за ограду и прислушался. Шинда Шиндой, а заказы выполнять нужно.
Преодолев раскинувшийся парк, он принялся ковырять защиту входа для слуг. Плетения в его руках вспыхивали огнем и потихоньку рассыпались, не доходя до сигнальных узлов. Через час кропотливой работы наемник приоткрыл дверь и скользнул в дом.
Тишина, лишь сонное дыхание слуг да тихое потрескивание пламени в очаге кухни.
Передвигаясь короткими перебежками, Дагон достиг лестницы в холле и вновь замер. Старый параноик навесил сигналку на каждой ступеньке да и перила оплел, как паутиной. Поправив повязку на глазах, Дагон осмотрел стены и верхние перила. Ага, вон там небольшой зазор, правда, больше похоже на ловушку. Пара шагов и повязка перешла на следующий уровень. Точно, именно ловушка, как же попасть на второй этаж?
Несколько минут Дагон бродил по холлу, а затем с тяжелым вздохом достал дорогущий амулет левитации. Воспарив над полом, он оказался на втором этаже, но не спешил вставать на пол, больно густо были растянуты нити заклятий.
У двери в спальню Дагон вновь заскрипел зубами, доставая пиявку. Да уж, если бы послали не его, а кого-то более слабого, тут бы все выло от сигналок, а от стражи было не протолкнуться.
Пиявка шлепнулась в подставленную руку и наемник выжег часть дерева двери. Открывать бессмысленно, маг сразу проснется. Пробравшись в спальню, Дагон беззвучно выругался. Так защищают не кровать, а самый настоящий замок. Даже демонологи руку приложили.
Обойдя или, вернее, облетев кровать с балдахином, наемник почесал затылок, не позволив колокольчикам звякнуть. Очень сомнительно, что сей параноик спит тут: да, защита великолепна, но с учетом того, какое количество ловушек было, вполне логично предположить, что это лишь ширма.
Найти дверь было сложно, но вполне реально с помощью амулета виденья. Затянув повязку потуже, Дагон принялся расковыривать защиту. Всего сорок минут, и вот он оказывается в маленькой комнатке со спящим на небольшой кровати человеком.
Последняя стадия повязки, он - нужный ему клиент.
Клинок вошел в сердце без сопротивления, и тут же взвыли все нити, но к этому Дагон был готов. Сжав амулет Шинды, он уже через секунду сидел на каменном заборе, где он оставил свою метку. Забравшись на крышу дома напротив, Дагон растекся по холодной и мокрой от снега черепице. Смог, успел, а значит, задание выполнено.
Киаков тихой мышью замер в кресле. Правитель мрачно читал итоги проверок и допросов, к счастью, достаточно мягких, и все больше хмурился.