И вся федеральная конница
Шрифт:
– Похоже, что вы и впрямь не врете, – с ноткой удивления констатировал он после трехминутного изучения. – Давно я не слышал истории бредовей, но для недоумков, пытающихся среди бела дня вломиться в мое поместье, она звучит вполне подходяще.
– Можно подумать, – мрачно отозвался Гарри, – реши мы прийти ночью, результат был бы иным.
Крысоподобный коротко хрюкнул.
– Разумеется, нет, – сказал Норрис. – Это и есть первая причина, по которой я верю, что вы, недоумки, действительно недоумки, а не притворяющиеся ими федеральные шпики. А вторая – на вас действительно было налеплено затейливое вудуистское проклятие, под которое
– Было? – с надеждой переспросил Салли. – Вы что, сняли его?
– А я разве сказал «было»? – удивился майор. – Значит, оговорился… нет, вынужден вас разочаровать, джентльмены, – проклятье по-прежнему на вам… на вас. У меня в бюро есть два «ручных» бокора, но тот ниггер, что проклинал вас, – Норрис, досадливо сморщившись, обернулся к столу, – как бишь его…
– Старый Снап, – быстро сказал крысоподобный.
– Он, похоже, сильнее их обоих. Так что извините, джентльмены, – пожал плечами майор, – но даже захоти я вам помочь…
Развернувшись, он неторопливо пошлепал к лестнице, но, почти дойдя до выхода, вдруг остановился, словно вспомнив что-то важное… или, если судить по усмешке, хотя бы забавное, и снова обернулся к пленникам.
– Впрочем, – вкрадчиво произнес он, – связанные с проклятием неудобства совсем скоро перестанут вас беспокоить. Хоть вас и нельзя повесить за шпионаж, но завтра на рассвете вы будете расстреляны как дезертиры.
К человеческим железным дорогам я отношусь с куда большей симпатией, чем к первоисточнику, сиречь к гномским подземкам. Странно, правда? А между тем причина подобной симпатии лежит, что называется, на поверхности – на человеческой железной дороге с куда меньшими усилиями можно устроить аварию.
У подгорных жителей все сделано столь основательно, что в большинстве случаев оказывается проще даже не пытаться сломать, а сразу взять побольше взрывчатки. Я уж и не говорю о том, что к тоннелю легче прокопать свой ход, чем пробраться в него со станции. Человеческий же подход куда более восхитителен и, особенно это характерно для американцев, сводится к формуле «авось да как-нибудь!». Чтобы «как-нибудь» перешло хотя бы в стадию «когда-нибудь», обычно требуется пять-шесть катастроф.
Два раза получалось совсем забавно. В первом случае «клиент», увидев меня, с диким воплем прыгнул в окно – как выяснилось впоследствии, мой наниматель предупредил своего врага о начале охотничьего сезона, но забыл при этом добавить, что денег у него хватило лишь на перелом ноги. Во второй же раз «клиент» попросту не доехал до меня… вместе с еще полутора сотнями пассажиров – мой заказ выполнила подгнившая эстакада. Деньги я, разумеется, взял и, столь же разумеется, не стал опровергать соответствующие слухи, но в глубине остался некий… гм, осадок, привкус. Я – и какая-то паршивая эстакада… впрочем, сама идея строительства эстакад из дерева – семь лет максимум, а отремонтировать подгнившую практически нереально – и то, с каким упорством за нее держатся, наводит меня на мысль, что крови темных эльфов среди людей растворено куда больше, чем принято считать. Ибо это уже не просто глупость, нет – это переходит грань идиотизма, обращаясь в то самое, столь почитаемое моими сородичами, благородное безумие…
– Мистер Вайт, вы часом не заснули?
– Поправьте бабочку, Валлентайн, – глядя на отражение в пыльном стекле, произнес я. – Нет, наоборот:
Мальчишка-великан издал страдальческий вздох. Кстати… эта тоскливая гримаса весьма неплоха. Если немного поработать с ней, вполне можно добиться той самой аристократической утомленности…
– И запонку на правой манжете тоже. Грани камней должны быть параллельны краям.
– Я же хотел взять те, круглые…
Он действительно хотел взять яшмовые запонки вместо гранатовых и желанием этим поверг в священный ужас не только меня, но и продавца. К этому шелку…
– Локоть уберите. Да, так вот гораздо лучше, – добавил я, видя, как на лице Тимоти тоска явственно приобретает оттенок обреченности. А ведь казалось бы, всего лишь несколько часов назад он надел, точнее, был нечеловеческими – моими! – усилиями впихнут в настоящий костюм! И вот уже результат, как говорят люди, на лице – хотя казалось бы, откуда? У подростка с улицы… по всем законам логики ему сейчас полагается лучиться счастьем, а не демонстрировать, что жизнь есть суета сует и сплошное страдание.
– Шею свело…
– Вы что-то сказали, Валлентайн?
– Шею мне свело, мистер Белоу, – хрипло прошептал Тимоти. – Воротник… не привычен я… очень тугой и высокий.
– Сразу видно, что вы не служили в британской пехоте, Валлентайн, – заметил я. – По сравнению с четырьмя дюймами «ошейника» этот воротник нежнее лепестков розы.
Мальчишка, потупившись, что-то пробормотал…
– Громче! – потребовал я.
И тогда он вскинул голову и посмотрел мне в глаза. Отчаянно. Зло. Уже не просто мальчишка – передо мной, яростно стиснув кулаки, сидел разъяренный великан.
Конечно же, я не испугался. С чего? Реши он броситься на меня – и умер бы три раза, еще не начав замахиваться. Он это знал, и я знал… а еще я отчетливо понимал, что совсем маленький шажок удерживает юного великана от безнадежной попытки!
– Во всей чертовой британской армии, – четко проговаривая каждый звук, произнес Тимоти, – не найдется «ошейника» подходящего для меня размера, мистер Белоу!
Он смотрел на меня, а я – на него… долго. Хотя на самом деле прошло не больше минуты. И не меньше. Потом я откинулся на спинку сиденья и нарочито медленно хлопнул в ладони. Три раза.
– Браво! Отлично, Валлентайн!
В первый момент он попросту не сообразил, ярость еще туманила голову, и я решил объяснить, чему именно аплодирую.
– Вы научились выдерживать взгляд темного эльфа. Поздравляю.
– А-а… – Тимоти моргнул, тряхнул головой. – Точно. Ну и ну.
– Страшно было?
– Не-е. То есть, – смущенно улыбнулся он, – нет, мистер Белоу, страшно не было. Вот разозлился я не на шутку – это да.
– В таком случае поздравляю с двойной победой, – серьезно произнес я. – Над страхом – и над яростью.
– Победа… – повторил Валлентайн. – Шутите небось. Над кем победа-то?
– Отнюдь, – возразил я. – Это и в самом деле два важных шага на очень важном пути. Две победы в битве за себя, чтобы стать кем должно стать!
– И кем же мне должно, а? Темным эльфом, что ли? Теперь настала моя очередь улыбаться.
– Темным эльфом. Или светлым. Или великаном. Или человеком. А также гномом, троллем, хоббитом, нужное подчеркнуть, требуемое вписать.
– Это как?
– Очень просто. Стать надо в первую очередь самим собой. А потом… потом достаточно будет лишь захотеть. Ибо не важно, кем ты рожден, важно, кем ты стал, кем ты живешь.