«И я ищу, ищу, ищу». Судьба советского офицера

Шахмагонов Николай

Желание оказаться рядом с какой-то женщиной не удивительно. Вспомните хороший советский фильм «Трижды о любви». Предельно точно там показано состояние главного героя, который был влюблён в женщину, с которой по определению не могло быть ничего общего, после её отъезда готов был броситься к той, что предала его, не дождалась из армии, вышла замуж, а теперь разведённая делала попытки всё вернуть, отвергнутые им. Но проводив свою любовь, он бросился именно к ней и лишь юная соседка, влюблённая в него с самого детства,

удержала от этого дикого поступка.

Световитову удержать было некому, но и броситься не к кому тоже.

Он владел собой, но всё же в душе всё кипело и клокотало, а потому, немного не выдержав скоростной режим, неподалёку от Пролетарки, едва не сбил выбежавшую на проезжую часть молодую женщину. Успел нажать на педаль, засвистели тормоза, Волга замерла в сантиметрах от женщины, едва не зацепив её.

Световитов выскочил из машины, подбежал к женщине, которая была в каком-то неадекватном состоянии – она рыдала, и первое что закричала:

– Зачем вы меня не сбили, лучше бы сбили меня…

Он в первую минуту решил, что она хотела броситься под машину, но скоро понял, что это не так, что просто приведённая в отчаяние чем-то пока ему неведомым, не заметила мчавшуюся по пустынной улице машину.

Она продолжала рыдать.

– Вы пьяны? – спросил он.

– Нет, нет, нет… Только чуть-чуть. Самую малость.

– Да что с вами, чем вам помочь?

Она бросилась к нему на шею, и рыдания усилились.

Световитов предпочёл усадить её на переднее сиденье, обошёл машину и сел за руль.

– Куда отвести вас?

– Никуда, никуда не хочу… Нет, отвезите меня на мост и бросьте в Волгу…

– Чуть под «Волгу» не попали, а теперь в Волгу бросить, – сказал Световитов.

– Ой, ой! – вдруг воскликнула женщина и сразу как-то пришла в себя, – Не уж-то это вы… А-а-а! – протянула она в ужасе, приложив руку к губам. – Андрей Фёдрыч, товарищ подполковник! Нет-нет, что я, вы ж, говорят уже полковник!

Световитов особо не присматривался к женщине, но сейчас посмотрел внимательно и узнал её – то была Валентина Гусарова, подручная, так сказать, Стрихнина.

– Какой ужас! Представляю, что вы думаете обо мне. Вы меня простите, меня тогда этот негодяй Стрихнин заставил подговорить, ну эту…

– Не надо напоминать, – оборвал Световитов. – Только почему же он негодяй?

– Он, он, когда уезжал в эту свою Германию, обещал мне, а сам, он…

– Всё, ничего не хочу слушать… Куда вас отвести?

Но она неожиданно придвинулась к нему и крепко обняла:

– Как вы мне нравились, Андрей Фёдрыч, как нравились… Да и сейчас…

Хмель полностью вышел из неё, она говорила уже связно и как-то приосанилась, поправила одежду, а Световитов неожиданно сказал:

– Ну так едем, коли нравлюсь…

Никогда бы он не пошёл на это, но теперь… Через несколько минут они были

уже у него в квартире, и не тратя напрасно время, он положил её на ложе, ещё не остывшее после Людмилы и отдался той порочной страсти, к которой привело случившееся на вечеринке и что он в каком-то непонятном порыве возвёл чуть ли не в ранг измены Людмилы.

Не будем описывать подробности. Как можно описывать их после тех строк, которые посвящены тому волшебному, тому высокому и яркому, что происходило у него с Людмилой. Здесь всё было жёстко, грубо, ну, словом, по лекалу, привнесённому с Запада демократическими ценностями, опошляющими само понимание священного слова Любовь.

Он пошёл на это в знак протеста против того, что, того ещё не осознавая, частично выдумал сам. Нельзя дразнить влюблённых, особенно влюблённых мужчин, нельзя вызывать в них ревность ни случайно, ни специально… Да, наверное, тоже можно сказать и о женщинах.

Он ещё был в возбуждении, которое не полностью пропало после того, что уже состоялось с Валентиной, как вдруг в дверь позвонили.

Зачем он встал, зачем пошёл открывать? Ведь может лучше было бы затаиться, в конце концов, кому он мог быть нужен?

Но он вышел, накинув халат и открыл дверь. На пороге стояли Людмила с Ириной, видно, Ирина решила помочь уладить конфликт…

Немая сцена. Он смотрел на Людмилу, она на него. Она уже подалась вперёд, чтобы что-то сказать, но в этот момент Валентина, неслышно подошедшая сзади, положила руку на его плечо и спросила вкрадчивым голоском:

– Кто это к нам пришёл, милый?

Немая сцена продолжилась, но ненадолго. Он увидел ужас в глазах Людмилы и недоумение в глазах Ирины. Людмила первой бросилась вниз по лестнице, Ирина же, процедив:

– Что же это, что!?

Побежала следом.

Световитов, медленно выходя из оцепенения, обернулся и увидел Валентину. На ней был короткий халатик Людмилы, причём полы слегка распахнулись, выставляя напоказ обнажённое тело.

Он закрыл дверь, прошёл в комнату и тихо, но твёрдо сказал:

– Одевайся! Я сейчас вызову тебе такси!

Валентина поняла, что совершила какую-то ошибку, но делать было нечего и она покорно выполнила всё, как не подлежащую ослушанию команду.

А наутро Световитов уехал в Москву.

Отец встретил вопросом:

– Ну что, окольцевали тебя?

– Нет… Всё кончено. Мы расстались с Людмилой и, кажется, навсегда.

– Что так?

– Да, – отмахнулся Световитов. – Даже вспоминать не хочу.

– Как в пословице: если к другому уходит невеста, то неизвестно, кому повезло.

Световитов промолчал.

– Ну да ладно, не хочешь, не рассказывай. Значит, не судьба, значит Провидение на этот счёт свой план имеет.

Сказал просто так, даже не подозревая, что попал в самую точку…